Разочарование, так называемое "ага-переживание", представляет теперь предьщущие встречи с "дьявольским врагом" совсем в другом свете. Задним числом различные переживания интерпретируются так, что уже там, в прошлом, действовала предосудительность.

Когда одна из конфликтующих сторон испытывает это, она безжалостно нападает на противоположную сторону. Для этого ищут подходящие пути и средства и "инсценируются ритуалы" (Goffman 1955, Garfinkel 1974), чтобы нападать на противоположную сторону прямо и беспощадно и "демаскировать", разоблачить ее облик. Нападающие лица считают это "священным долгом" — открыть всем другим глаза и доказать, насколько предосудителен противник в самой сути своей. Ведь люди считают: с тем, кто является персонификацией зла, аморальности, болезненности или преступности, нельзя работать вместе! Этот шаг эскалации всегда выражается языком радикальным и беспощадным (Fromm 1975), как если бы уже больше не имели дела с людьми: "Противник должен быть уничтожен, истреблен, устранен..."

Та сторона, на которую нападают, обороняется, теряет через "разоблачение" свое лицо и изгоняется. С этого времени она — вместе со всеми людьми, которые сочувствовали ей — изолируется, бойкотируется, ее избегают. Тем самым людей отвергают и не воспринимают (Newcomb 1947).

Каждая отвергнутая партия чувствует себя козлом отпущения, которого винят во всевозможных проблемах организации. Она не может узнать себя в этом дьявольском образе, но ощущает себя абсолютно отвергнутой и несправедливо угнетаемой. Поэтому она, вероятнее всего, помышляет об ответном нападении, которое, в свою очередь, должно привести к потере облика другой партией. Она жалуется на судьбу и слушает голоса только тех, которые подтверждают ее возмущение такой несправедливостью. И она усиленно стремится к реабилитации своего доброго имени, чего бы это ни стоило! Стремление спасти честь может сопровождаться большими страданиями и перерастать в одержимость.