Прав был Перлз со своей гениальной интуицией (прорывающейся даже сквозь его теоретическую небрежность): «Только посредством интегрированной спонтанности и произвольности...». Однако «Quod licet Jove, поп licet bove»n. В отличие от правоверных гештальтистов, мы не можем позволить себе повторять теоретические благоглупости, которыми заполнял вводные главы своих книг великий Фриц. Нам нужно такое описание структуры психики, в рамках которого об искомой интеграции можно говорить теоретически осмысленно.

Как мы помним, в схеме антропогенеза Поршнева очеловечивание начинается с интердикции - прерывания действия, которое организм «естественно» собирается совершить в своей среде в данной ситуации. Принципиально важным является здесь то, что интердикция - это не очередной стимул, просто изменяющий ситуацию (антилопы паслись, удовлетворяя потребность в пище, но, услышав рык льва, побежали, поскольку потребность в безопасности оказалась более настоятельной), а совершенно особая связь двух организмов, при которой управление (в данном случае - прерывание действия) одним организмом «перехватывает» второй14.

Однако уже простейшая ситуация приучения ребенка к туалету15 выходит за пределы этой простой структуры.

Действительно, без указания родителя ребенку и в голову не пришло бы остановиться, задержать уринацию или дефекацию, как не приходит это в голову овцам и козам, которые пасутся на лугу. Но, вместе с тем, хотя мышечная аппаратура у него для этого постепенно появляется, то есть физически он в состоянии, сжавши сфинктер, не позволить «этому» произойти, одного родительского запрещения недостаточно. Чтобы выполнить указание родителя, ребенок должен сделать собственное усилие. Это собственное усилие является одновременно и физическим, и волевым. Он послушал-ся и прервал свое действие.

Такая структура складывается, разумеется, не только в обучении туалету. Ребенок стремится по-разному двигаться, лазать, ползать, вставать и пр., -и, естественно, он сталкивается с массой всякого рода запрещений. Что-то для него опасно, где-то он мешает страшим, что-то от него нужно и пр. При этом реальный родитель, в отличие от «собаки сверху», сказав «нельзя», добьется того, чтобы ребенок этого действительно не делал, — лаской ли, или таской, или сумеет с ним договориться, — но добьется.