Религиозно-пропагандистские цели призрения и тенденциозного обучения слепоглухонемых как в Америке, так и в других странах переплетались с интересами деловой спекуляции на их дефекте, с интересами наживы. Предприимчивые монахи, демонстрируя «чудо» духовного прозрения своих слепоглухонемых воспитанников, заботились не только, а может быть, и не столько о славе божьей, сколько о наполнении собственных карманов от щедрот жертвователей и подаяний. В этих же целях наживы, а иногда и политического бизнеса случаи обучения слепоглухонемых сопровождались громкой рекламой. Необычайная шумиха была поднята вокруг упомянутой Елены Келлер, которая была объявлена величайшим чудом XIX в. Журналы и газеты Америки фабриковали свою очередную сенсацию, используя слепоглухонемого ребенка в первые же месяцы его обучения. По свидетельству Анны Сулливан, «почти каждая почта приносит какую-нибудь нелепость, печатную или письменную. Кажется, уж чего удивительнее действительности? Так нет, газетам мало, и они выдумывают всякие небылицы» (цит. по: 3. А. Рагозина, 1915, с. 8). Эти небылицы и вся рекламная шумиха вокруг имени Елены Келлер, как правильно заметил один немецкий сурдопедагог, сильно повредили делу обучения слепоглухонемых. Почти в каждой статье или газетной заметке об Елене Келлер она объявлялась гениальной, недосягаемой, овладевшей знаниями исключительно благодаря своей сверходаренности. Понятно, что другим слепоглухонемым, не обладавшим такой неповторимой сверхгениальностью, нечего и рассчитывать на сколько-нибудь заметный успех в обучении.

Чуткий гуманист, А. М. Горький, относившийся к проблеме слепоглухонемоты с большим вниманием и глубоко понимавший ее, писал в своем письме к И. А. Соколянскому от 25 августа 1933 г.: «Эллен Келлер я видел в 1906 г. в Нью-Йорке, именно Вильям Джемс — в Бостоне, в Гарварде — посоветовал мне «ознакомиться» с «чудом»... Эллен Келлер вызвала у меня впечатление неприятное, даже тяжелое: жеманная, очень капризная и, видимо, крайне избалованная девица; говорила она о боге и о том, что бог не одобряет революций. В общем же напоминала мне «блаженненьких» и «святеньких» монашенок и «странниц», которых я наблюдал в деревнях, в монастырях. Окружали ее какие-то старые девы, относясь к ней как будто к попугаю, которого они научили говорить... Было совершенно ясно, что для окружения Келлер — бизнес...» (М. Горький, т. 30, с. 318—319).