Со старшими — подростками и взрослыми — было спокойнее: тут его никто не обижал, каждый показывал ему, что делает, и давал в его руки тот или другой инструмент, показывая, как им надо работать. Мальчик любил «наблюдать» и подражать работе старших. Он научился владеть молотком. Конечно, бывало, что попадал по пальцу. Но никто не придавал этому большого значения, научился спокойно относиться к такой неизбежной боли и Фаниль.

Мальчика никто не учил общаться с окружающими людьми. Ему просто каждый показывал, как надо работать, — и мальчик учился работать. Поэтому Фаниль не знал почти никаких жестов. Когда его куда-нибудь звали, то его просто тянули в нужном направлении, когда заставляли что-нибудь делать, то просто его руками показывали, как надо делать. Постепенно у мальчика выработался такой распорядок жизни, в котором он и не испытывал нужды в особых средствах общения. Утром мальчик вставал когда хотел, самостоятельно находил еду (он хорошо знал, что где лежит), завтракал, уходил заниматься в свой уголок, обедал вместе с семьей, по запаху узнавая, что обед на столе. Он прекрасно знал место каждой вещи в доме, всегда безошибочно находил нужный ему предмет. Удачей мальчика было еще то, что отец отвел для его личного пользования сарайчик, который Фаниль мог запирать на замок. Там мальчик хранил все свои инструменты и поделки. Сарайчик был небольшой, он был «обозрим» вытянутыми в стороны руками. Все было под рукой. Все было в порядке разложено. В этот сарайчик никто не имел права заходить без мальчика. Дети же туда вообще никогда не допускались. Сарайчик стал надежным прибежищем Фаниля. Вещи и любимые инструменты перестали бесследно исчезать, окружающее приобрело стабильность.

Долгие часы просиживал мальчик в своем сарайчике, по примеру старших мастеря разные вещи из дерева и металла. Он научился забивать гвозди, даже самые маленькие, не ушибая пальцев, научился отпиливать доски, овладел клещами, топором. Он мастерил игрушки для малышей (коляски, каталки, скамеечки) и другие поделки для дома.