Недалеко от нового дома мать сделала для детей (в это время подрос второй ребенок — тоже глухонемая девочка со слабым зрением, позже воспитанница нашего детского дома) небольшой огород (четыре маленьких грядки), где дети учились копать землю, делать посадки и наблюдать всходы растений. Валя с удовольствием работал на своем огороде. Особенно удобно было работать с луком. Он сажал луковицы, наблюдал всходы, пропалывал. Труднее было с другими растениями, слишком мелки были семена, да и трудно отличить их всходы от сорной травы. Мать как-то показала Вале, как пропалывать морковку, и отошла ненадолго по хозяйственным делам, а когда вернулась, морковка была почти вся вырвана, а какой-то более прочный сорняк остался на грядке вместо морковки.

Дома, в привычной обстановке мальчик свободно ходил, даже не вытягивая вперед руку. В незнакомой квартире натыкался на мебель, ходил, чуть отодвинув руку вперед, так же, держа руку чуть впереди себя, ходил около дома, иногда самостоятельно отходя от дома метров на 25—30, Фаниль С. поступил в детский дом для слепоглухонемых также в четырнадцатилетнем возрасте из дома, где жил с отцом и матерью в многочисленной семье братьев и сестер. Зрение и слух ребенок потерял в возрасте 1 года 8 месяцев после перенесенного менингита.

Основными учителями Фаниля были братья и сестры. Они не особенно считались с его слепотой и глухотой, водили его всюду за собой, заставляли его делать то, что делали сами. Мальчика в раннем детстве научили ходить с палкой. Сестры, помогая брату, научили его одеваться и раздеваться. Братья, шаля с ним и развлекаясь, обучили его даже драться.

Мальчик вокруг себя видел постоянно занятых людей — взрослые и подростки трудились, дети играли. Дети вовлекали и его в свои игры, но часто его обижали, да и не мог он хорошо выполнять свои обязанности в игре. Играть он так и не научился, выработав настороженное отношение к игре и к участникам игры, как к баловникам. (Отсутствие развитых форм игры в дальнейшем задержало формирование его воображения.)