Таким образом, логоневроз — это сугубо психогенное расстройство, имеющее три механизма: логофобический, истерический и смешанный. Картина логоневроза не исчерпывается заиканием, теоретически логоневроз может протекать и без заикания (как, например, в случае истерического мутизма), однако в практике логоневроз без заикания чрезвычайно редкое явление.

Как было отмечено, одним из расстройств, которое часто возникает на тех или иных этапах логоневроза, является мутизм.

В сознании многих специалистов сложилось мнение, будто логоневроз и заикание — это синонимы. Поэтому мы специально останавливаемся на описании разных видов мутизма, чтобы читателю было ясно, что невротическим заиканием ни в коей мере не исчерпывается картина лого-невроза. Однако не следует думать, что все или почти все варианты мутизма относятся к логоневрозу. Нет, встречаются разные виды мутизма, они требуют отграничения от невротических. Кратко опишем основные признаки неневротических форм мутизма, хотя это частично и выходит за пределы тематики книги.

Кроме невротических форм мутизма (логофобического, истерического и истеро-фобического) мы выделяем и другие его виды.

Наиболее часто среди неневротических типов мутизма встречается психогенное поражение речи, называемое па-тохарактерологическим мутизмом (М. И. Буянов, 1976), в основе которого лежат сверхценные переживания, проявляющиеся в виде реакции пассивного протеста. Особенно распространен этот вид мутизма в дошкольном возрасте, у подростков он встречается относительно редко.

Четырехлетняя девочка — робкая, чрезмерно привязанная к матери и к своему дому, была насильно помещена в детский сад, который вызывал у нее лишь антипатию. Пока девочка находилась в детском саду, к матери переселился ее фактический муж, который не смог найти с девочкой общий язык. Через некоторое время воспитатели пожаловались матери, что в детском саду девочка молчит или говорит едва слышным шепотом. Мать, в свою очередь, отметила также, что и дома девочка стала говорить очень мало и очень тихо. Если девочка оставалась вдвоем с матерью, она говорила нормально. Стоило ее отвести в детский сад, или если приходил домой ее отчим — речь затихала или исчезала вообще. Мать предположила, что девочка так ведет себя назло отчиму и назло воспитателям; несколько раз она принималась ее бить и ругать, но чем больше она это делала, тем хуже говорила дочь. По совету врача мать перевела девочку в другой детский сад, там у девочки речь стала абсолютно правильной. В присутствии же отчима она по-прежнему говорила очень тихо, никогда не улыбалась, капризничала, сторонилась его, не вступала с ним в контакт.