Здесь мы вынуждены более подробно остановиться на современной критике представлений Ж.Пиаже о феномене познавательного эгоцентризма.

В настоящее время феномен эгоцентризма детей трактуется совершенно иначе, чем это делал Ж.Пиаже – не как проявление эгоцентризма исключительно ребенка, а как проблема общения и взаимопонимания двух человек – экспериментатора и испытуемого, взрослого и дошкольника. Ведь ситуация тестирования – это, прежде всего, ситуация встречи двух людей. "...для ребенка успешно пройти тест – это значит суметь благодаря мобилизации интеллектуальных способностей вести беседу и, вступая в отношения с другими, понять, какой из ответов, ожидаемых взрослым, будет наилучшим. Показатель испытуемого в ходе такого опыта, как, скажем, сохранение количества жидкости, отражает взаимопонимание, установившееся между ним и экспериментатором, и одновременно будет зависеть от прошлого опыта каждого из них и от их общей деятельности" [Перре-Клермон, 1991, с. 231]. Показано, что ребенок и взрослый в экспериментах Ж.Пиаже не только в целом по-разному понимают ситуацию эксперимента, включая цели и намерения друг друга, но даже используют одинаковые слова, имея в виду разное содержание [Доналдсон, 1985; Перре-Клермон, 1991; Поддьяков Н.Н., 1977].

С.В.Зайцев [1991] поставил общую проблему не детского, а "взрослого" эгоцентризма. Это эгоцентризм исследователя, подходящего со своей "взрослой", формальной и не вполне адекватной меркой к диагностике познавательного развития ребенка. Для Ж.Пиаже самое важное в познавательном развитии – это развитие формально-логического интеллекта в отрыве от содержательного контекста. Именно способность оторваться от содержания конкретной ситуации и служит основным показателем интеллекта, по Ж.Пиаже. Это действительно очень важно, но понимание содержания, смысла, контекста конкретных ситуаций важно ничуть не меньше.

Проблему неоднозначного понимания феномена эгоцентризма еще больше усугубляет индивидуальный стиль самого Ж.Пиаже. Это и стиль написания научных трудов, и стиль конструирования и формулирования заданий для детей. Для понимания его работ нужны специальные авторы-интерпретаторы, из которых мы знаем прежде всего Дж.Флейвелла по его книге "Генетическая психология Жана Пиаже" [Флейвелл, 1967]. Ж.Пиаже так писал сам о себе в предисловии к этой книге: "...я автор не из легких, а значит, для того, чтобы достичь того ясного и четкого изложения, которое мы здесь имеем, потребовались огромные усилия и умственная энергия". В этой фразе, вероятно, содержится и шутливый комплимент Дж.Флейвеллу, но в ней есть существенная доля правды. Ж.Пиаже писал в своей собственной манере – трудной, понятной ему, но не вполне понятной остальным, а значит, не побоимся этого слова, достаточно эгоцентрической манере. При этом мы, разумеется, не ставим под сомнение огромную ценность того содержания, которое открыл Ж.Пиаже. Но проблема в том, что примерно в той же манере он составлял и задания для детей. Поэтому дети часто плохо понимали, чего хочет и о чем говорит экспериментатор, и давали на странные вопросы взрослого ответы-артефакты. В результате упрек в недостаточной экологической валидности заданий Ж.Пиаже стал уже общим местом. И мы не стали бы его повторять, если бы результаты заданий Ж.Пиаже не продолжали однозначно интерпретироваться как свидетельства того или иного познавательного дефицита у испытуемых. На самом деле, они должны интерпретироваться как интереснейшие свидетельства феномена взаимодействия двух субъектов – исследователя и испытуемого, при котором вопрос "по Пиаже" вызывает закономерный ответ – тоже "по Пиаже".