Одним из любимых занятий Каната было конструирование из кубиков. Правда, его сооружения ничего не напоминали, по тем не менее он ревностно относился к сохранности их, никому не давал их ломать, предпочитая разрушать сам. По заданию педагога собирает пирамидки, мозаичные фигуры.

В играх, так же как и в самообслуживании, Канат подражает девочкам: «Сегодня,—пишет педагог,— играл с куклой: одевал ее, кормил, баюкал. Посадил' ко мне на колени и, положив руку на мою гортань, воспринимал вибрацию, когда я говорила «бай-бай». Попробовал сам воспроизводить звуки. Потом стал гладить кукольные платья маленьким утюжком. Старался нагреть его на батарее, а потом, поняв, что это бесполезно, направился в швейную мастерскую. Там, приложив свой утюжок к большому утюгу, сумел нагреть его и был очень доволен, когда успешно погладил платья».

Привлечение Каната к уходу за животными расширило мир его представлений и сферу ориентировочно-исследовательской деятельности: «Канатбек очень любит кормить кур. Сам нащупал корыто, насыпал в пего корм. Старался дотронуться до курицы, но сразу у него это не получилось».

Успехи Каната в усвоении индивидуальной программы явились дополнительным подтверждением справедливости нашего предположения относительно сохранности интеллекта ребенка. Дальнейшее его обучение строилось на убеждении, что у него отсутствуют органические нарушения мозга.

Проявление Канатом интереса к пишущей брайлевской машинке, на которой печатал мальчик соседней группы, послужидо поводом для привлечения его к печатанию по Брайлю. Вначале мальчик печатал орнамент, развивая мышцы пальцев. Но этот орнамент представлял собой строки, составленные из брайлевских букв. Поэтому ребенок исподволь знакомился с их воспроизведением на машинке и конфигурацией. Однако оказалось, что затягивать печатание буквенных орнаментов не следует, так как потом слепоглухонемому трудно переключиться на печатание слов. «Канат никак не мог понять, что теперь нужно печатать не буквы, а слова. Напечатала ему слово «авто», показала, что надо печатать еще раз это слово, а он по привычке опять начал воспроизводить строчки из одинаковых букв. Потом под мою диктовку он напечатал четыре строчки слова «авто». Затем стали подкладывать с ним таблички с брайлевским изображением этого слова к игрушечным машинам, а табличку со словом «мяч»—к мячам. Когда подкладывали таблички к игрушкам, Канат был очень внимателен, серьезен и потом долго сидел, задумавшись».