Но назло всей негативной информации есть все-таки обнадеживающие сведения о разв-еденной семье. Большая часть моих опросов респондентов, так же как и данные из предыдущих исследований, свидетельствует о том, что все они были значительно счастливее в первые годы после развода, чем в браке. Несмотря на то, что большинство доходов семей было поделено, женщинам понравилась возможность самим контролировать свою жизнь, не испытывая финан-совой зависимости от доброй воли или прихоти своего супруга. Не менее любопытно мнение людей, отказавшихся от развода ради благополучия своих детей. Как правило, они сожалели впоследствии о своем решении, считая, что дети даже выиграют, оказавшись вне такой семьи, в честной, хорошо функционирующей домашней среде, даже если бы им пришлось пережить развод своих родителей.

(47)Как видите, многое зависит от того, видите ли вы чашу наполовину пустой или наполовину полной. Впрочем, некоторые мои выводы частично или полностью совпали с заключением Валлерштейн: около пятидесяти процентов семей страдают в результате плохого развода, наносящего вред и детям, и взрослым. Другая половина семей с честью проходит через нелегкое испытание, сохраняя семейные связи и обеспечивая детям воз-ложность нормального и счастливого разлития.

Лишь одна критика неудачных вариантов еще не приближает нас к решению задачи, за исключением, может быть, самых драматических случаев. Гораздо важнее создание принципиально новых моделей, которые смогут послужить образцами поведения для родителей, собравшихся разводиться. Эти модели показывают им наиболее благоприятные варианты развода, не наносящего вреда детям. Хорошие модели помогают разводящимся приобрести новое жизненное видение, вместо того чтобы только усиливать их пессимизм. Более подробно о таких моделях я расскажу в следующих главах.