- Нет, это просто потому, что я боюсь. Я видела, какой он, когда сердится, — тогда он совершенно теряет контроль над собой и не может сдерживаться.

- Мистер Кьюн, что вы переломали в доме во время этих вспышек раздражения? Вы били посуду?

- Нет.

- Ломали мебель? Разбивали стекла?

- Нет. По-моему, самое страшное, что я сделал, — это как-то раз стукнул по стене, и все.

- Один раз ты пробил стену кулаком, а другой раз — ботинком.

- Ну да, я швырнул ботинок и попал...

- В кого вы швырнули ботинок?

- В стену.

- Я только один раз швырнул ботинок.

- А когда вы стукнули кулаком по стене, вы в самом деле пробили стену насквозь?

- Не совсем насквозь.

- Просто вмятина осталась, и все.

- Вмятина на обоях.

- Значит, ваш гнев ограничивается тем, что вы, срываете его на окружающих предметах, ничего при этом не ломая.

- Да, но, впрочем, для этого есть причина. Когда я был мальчишкой, мой отец обычно разносил все в доме, и...

- И мебель, и все остальное.

- ...И это единственное, чего я никогда не стал бы делать. Я видел, как это бывает.

- То есть ваша жена боится чего-то такого, чего буквально не существует.

- Да, пожалуй. Потому что, не знаю, вообще эти случаи были много лет назад — это только несколько случаев, когда я такое делал.

- Да, но они все еще сидят у тебя в памяти, и ты знаешь, что...

- Нет, нет, нет! Не говорите о том, что

- в памяти. Вы хотите сказать, что они сидят

- в памяти.

- Правильно, и вот почему я все еще его боюсь — я знаю, насколько он может потерять контроль над собой.

- Мистер Кьюн, все, что она вам внушает, — ложь! Пожалуйста, не поддавайтесь. Она внушает вам свое представление о вашей несдержанности, о вашей жесткости, о вашем буйстве. Но судя по тому, что я слышал, самое страшное, что вы сделали, — вот что