Проведенный анализ позволяет вернуться к исходному вопросу о той форме субъектности, которая "проектируется" в опосредствовании, и дополнить представление Л.С. Выготского о субъектности как преодолении сложившихся, закосневших и реактивных форм поведения.

Если представить два описанных нами этапа складывания целостного действия, то первый этап (построение идеи действия) можно понять как формирование его замысла, а второй (проигрывание "идеи" в наличной ситуации) — как реализацию, осуществление этого замысла. При таком понимании акта опосредствования все его коллизии выступают как противоречия замысла и его реализации. Замысел должен быть выстроен не просто как идеальное и воображаемое действие, а как замысел этой реализации, а реализация — не просто как движение в системе обстоятельств, а как осуществление в них этого идеального действия. Согласование замысла и реализаци, идеального и реального действия и составляет ту форму субъектности и тот опыт субъектности, которые предполагаются и проектируются в акте опосредствования. Я полагаю, что преодоление границы между замыслом и реализацией, переход через нее как в ту, так и в другую сторону составляет то событие, в котором формируется и относительно которого мыслится субъектность опосредствования.

Теперь попытаемся гипотетически ответить на вопрос о том, какая форма субъектности "проектируется", является культурным заданием волшебной сказки, или, другими словами, идея и образ какого субъекта и какого действия содержится в сказке.

Повторим, что эти вопросы не имеют никакого смысла, если к сказке относиться строго дидактически — как к материалу для "правильного" отношения к "жизненной реалии" (например, как к правде правильных и хороших человеческих взаимоотношений). Подобное отношение имеет молчаливым допущением, что сама по себе сказка "как она есть", вне педагогических разворотов и преобразований ее специфики, "экстракций" из нее нужного содержания, не представляет и не формирует человеческой субъектности. Молчаливо допускается и практически утверждается, что нет такого опыта субъектного действия, который оформляется в самой по себе волшебной сказке. Вместе с тем в полном согласии с фактами утверждается, что слушание сказки — это насыщенное и выразительное переживание. А если это так, то, значит, есть опыт и есть сознание, которые строятся в сказке "самой по себе", задаются ее спецификой вне какой-либо дидактизации и педагогизации. Обрисуем в общих чертах этот опыт и это сознание, опираясь в основном на труды Ю.М. Лотмана и В.Я. Проппа.