Уже отмечалось, что Д.Б. Эльконин критиковал понимание предметного действия как приспособления к свойствам вещи. Им было введено представление о значении орудия — общем и схематическом способе его употребления как очень существенном моменте освоения образца действия. Д.Б. Эльконин отмечал, что сначала ребенок представляет себе и осваивает именно значение и лишь впоследствии операционно-техниче-скую сторону предметно-орудийного действия. Я бы добавил к этому, что значение в первую очередь связано с выделением и фиксацией ситуации действия, вернее, связано с представлением о действии через его ситуацию: ситуацию еды, мытья, туалета, уборки постели, одевания и т.п.

Итак, в становлении предметных действий (так же как и в становлении комплекса оживления) как бы сосуществуют две линии: а) выполнение действия "по значению", т.е. вычленение и осуществление общей схемы употребления предмета (например, причесывание тыльной стороной расчески), которое может складываться как подражание показанному взрослым способу действия; б) операциональное освоение образца действия. Последнее нельзя исключать вовсе. Конечно, правильно держать ложку ребенок научится не в полтора и даже не в два года, а значительно позже, но зачерпывать ложкой (реально, а не условно) он пробует и учится именно в полтора года (тем более нельзя себе представить некое условно-иммитационное использование горшка). Первое можно назвать линией обнаружения способа действия как особой реальности, а второе — линией его осуществления. Как же эти линии пересекаются?

Недостаточно сказать о том, что на этом пересечении настаивает взрослый, требуя пользоваться горшком и есть ложкой реально, а не условно, т.е. требуя выполнить образец действия в реальных обстоятельствах, а не лишь схематически изобразить его. Для того, чтобы понять, как происходит выполнение этих требований, необходимо вспомнить то, что уже говорилось об опосредствовании. Осуществление значения есть не только его реализация на некоем материале, но и неосуществление импульсивных непроизвольных актов. Есть ложкой — это значит не есть рукой, а ходить на горшок — не мочить штанишки. При этом ситуация еды, например, кроме того, что она выступает "сама по себе", как форма и ритуал общения, теперь уже выступает и отрицательно — как неделание чего-то, как произвольное торможение и задержка каких-то спонтанных и импульсивных реакций. В отличие от события общения и посредничества в нем, здесь посредник не "снимает" импульсивно-хаотические формы "за спиной" ребенка, а наоборот, делает их предметом для ребенка, т.е., словами Л.С. Выготского, делает их осознанными и произвольными. Смысл построения предметного действия не только в том, чтобы освоить что-то новое, но и в том, чтобы посредством этого нового сделать произвольным старое — овладеть собственным поведением. Овладеть, не столько делая нечто, сколько произвольно и специально не делая того, что раньше делалось "само собой".