Разгадка лежит глубже. Вспомним разобранный нами ранее (см. 4.4.) "комплекс оживления" младенца и отметим два обстоятельства. Во-первых, погруженность младенца в нужды его организма есть самое настоящее претерпевание, но как раз в этом случае категорически невозможно говорить ни о каком действии младенца, которое претерпевается и ощущается им. Это было бы такой же надуманностью и натяжкой, как и приписывание младенцу некоего самоощущения.

Еще раз уточню залог, в котором идет разговор о действии, его претерпевании и ощущении. Всякое действие претерпеваемо, но не всякое претерпевание субъектно-действенно. Надо, чтобы претерпевание было именно и только претерпеванием собственного действия, ибо лишь в этом случае оно окажется произвольным и контролируемым, опосредствованным этим действием, а не результатом непосредственного втягивания человека в немой и невидимый хаос.

Во-вторых, в "комплексе оживления" лицо (образ) открывается как раз не в ходе упорядочивания нужд и отправлений ребенка, не в момент его "нуждной" активности, а как раз наоборот — в спокойном состоянии. Замечу, что адресованный образ открывается и не в момент "нуждной" активности взрослого. По той гипотезе, которая была представлена, улыбка и упорядочивание отправлений видятся как реципрокные действия, а не находящиеся на одной линии (т.е. связанные как причина и следствие или способ и его результат).

Вспомним нашу схему анализа творческого акта (см. рис. 10, 11, 12) и сформулируем парадоксальное положение, верность которого будет доказываться: для того, чтобы возникло претерпевание собственного действия, а не чуждой безликой силы и чтобы ощущение усилий по осуществлению этого действия стало "зрячим", необходимо, чтобы посредством этого действия открывалось и строилось иное действие, в котором первое вместе с его усилиями оказывалось бы снятым. Но открывалось так, чтобы мог был произведен обратный переход — переход от второго действия к первому, т.е. так, чтобы первое и второе действия оказались психологически одновременными.