Тростью же проводит вдоль ствола орудия. Просовывая ту же трость в пробоину, проделанную в борту танка снарядом, слепой судит о толщине брони. При этом не проходят бесследно для слепого ни запах бензина и масла, ни ощущения прикосновений к разным частям машины, ни звуки, возникающие при этом.

Стол целиком умещается в пространстве, которое иногда называют широким осязательным, танк же выходит за пределы последнего, но как в том, так и в другом случае в ориентировке принимают участие все виды чувствительности, какие только могут оказаться полезными.

Слепой получил корреспонденцию в сельском почтовом отделении и возвращается в другое село, в котором живёт. Спустившись с высокого крыльца, он уверенно шагает по хорошо знакомой ему дороге. Некоторое время он идёт вдоль крестьянских домов. Он хорошо чувствует их присутствие, когда проходит мимо, и хорошо воспринимает разделяющее их пространство, огражденное лишь лёгкой изгородью, В этом помогает ему трудно объяснимое ощущение, мало знакомое зрячим, но очень развитое у большинства слепых, которое называют ощущением препятствия, и целый ряд других ощущений: слуховых, температурных и обонятельных, вместе образующих восприятие пространства, то более ограниченного, то более широкого. Справа от нашего слепого проезжая дорога, отделённая от него неглубокой канавой. Край этой канавы легко прослеживается тростью. Вот ощущение изгороди слева кончилось. Слепой почувствовал открывшееся пространство проезда, и трость в ту же секунду ударилась о настил мостика через канаву. Слепой уверенно повернул в проезд. Теперь он идёт вдоль огородов. Он безошибочно определил бы это даже и в том случае, если б не знал этого заранее. Он определил бы присутствие огорода по тому характерному крепкому запаху, который издают нагретые солнцем листья многих овощей.

Но вот кончились и огороды. Теперь, насколько хватает слух, вокруг слепого простираются поля. Грудь с удовольствием вдыхает горячий воздух, напоённый ароматом цветущей ржи. Теперь в полях тихо; ещё не настало время стрекота жатвенной машины и многосложного рокота комбайна. В густом неподвижном воздухе стоит лишь немолчное жужжание и стрекотание насекомых, откуда-то издалека доносятся весёлые детские голоса, да из постепенно удаляющейся деревни, тоже притихшей в это время дня, раздаются привычные звуки скрипит журавль над колодцем, перекликаются петухи, протяжно и как-то жалобно мычит на выгоне телёнок. Только эти звуки позволяют теперь слепому определить меру окружающего его простора. Но вот подул лёгкий ветерок, и его освежающее дыхание донесло до нашего путника смягчённый расстоянием, но всё-таки явственно различимый шум леса. Ещё несколько минут ходьбы и он принял слепого в свою бодрящую, немолчным шелестом наполненную тень.