Следуя за рассуждениями М.Фуко в «Безумии и цивилизации», где прослеживается трансформация социальной реакции на безумие от средневекового «Корабля дураков» («Башни безумцев» во Франции) через институт психиатрической больницы до практик «морального обращения» с душевнобольными в ХIХ в., можно отметить, что исторически изоляция инаковых была сопряжена с возведением физических барьеров между ними и миром «нормальных». Это выражалось в помещении нетипичных людей в монастыри, в специальные учреждения социального призрения (приюты, богадельни), психиатрические лечебницы. Реализация данных форм отвержения и исключения совпадает с логикой цензуры, сформулированной М.Фуко. Процедура исключения представлена тремя этапами (вынесение медико-психологического диагноза - отторжение от каналов информации - сепарация), что напоминает классическую триаду запрета: утверждение того, что данная вещь не разрешена, предупреждение высказывания и многостороннего изучения, отрицание ее существования. (СНОСКА: См.: Foucault M. The History of Sexuality. Vol. 1. An Introduction. London, N.-Y, 1978. P. 84)

Проведенный сравнительный анализ позволяет говорить, что в начале ХIХ в. появляется первый документально подтвержденный в институциальной политике опыт социального исключения и изолирования лиц с ограниченными возможностями. Общество стремилось оградить себя в первую очередь, от тех, чье поведение так или иначе задевает социальные интересы, создает проблемы. Людей с психофизическими недостатками в большинстве случаев избегали и боялись. Наиболее приемлемым образом их жизни было заточение, изоляция, а не участие в нормальной жизни общества. Об обучении, воспитании и целенаправленной социальной интеграции детей с ограниченными возможностями не было и речи. Поэтому элементарное призрение некоторой их части в убежищах, приютах, богадельнях при монастырях, церквях было высшей целью опеки. Достаточно уверенно мы можем говорить о наличии только практик стихийного интегрированного образования детей с различным уровнем психофизического развития.