В этом исследовании поставлен важнейший вопрос о функции действия, в данном случае жеста, при замещении. Уточнение роли действия в переименовании предметов было предпринято в другом эксперименте. Детям предлагалось играть с предметами, которые подразделялись на две категории: с фиксированными функциями и не имеющими строго зафиксированного способа употребления. По ходу разыгрывания сюжетов использовались и те, и другие предметы в качестве заместителей реальных предметов. Дальше задача еще более усложнялась. Экспериментатор предлагал такое изменение в игровом сюжете, при котором игрушек явно не хватало и тогда детям предлагалось переименовать предметы во второй раз. Например, сначала игрушечные лошадь и собачка выполняли функции детей в детском саду, а при втором замещении лошадка превращалась в повара, а собачка

становилась лошадкой, которую запрягали в тележку. В ^следовании участвовали дети от трех до семи лет. Младшие самостоятельно не подбирали заместителей, они подчинялись инициативе взрослого. Кубик, цилиндр или шар – это для ребенка предметы, которые можно бросить, положить один на другой, покатить, а лошадка для того, чтобы се запрягать, кормить. Поэтому ребенок легко называет предмет новым именем. С такой же легкостью эта вещь утрачивает для него свое новое назначение к снова выступает в том своем назначении, которое она имеет до включения ее в данную игровую ситуацию.

Дети пяти лет предпочитают сами активно искать подходящие заместители среди предложенных предметов, а если не находят, то соглашаются с предложениями взрослого, но часто с большим трудом и сопротивлением. Это особенно относилось к сюжетным игрушкам. Например, можно изображать людей с помощью кубика, но если кубиков недостаточно, то игрушечные собачка и лошадь принимались весьма неохотно.

По данным экспериментов, в игре «не все может быть всем». Учительницей может стать высокая кегля, но ею не может стать маленькая кегля: роль ребенка иногда может выполняться игрушечной лошадкой, но для этого не годится, например, деревянный шарик.