Британские теоретики предлагали исследовать культуру в совокупности ее материально-производственных, социально-экономических, повседневно-бытовых, коммуникативных (СНОСКА: Среди исследователей существует определенное разногласие по поводу уместности использования традиционных терминов, использование которых неизбежно возвращает нас к дихотомическим парам «высокая – низкая», «массовая – элитарная» культуры и т.п. В связи с чем предпринимаются попытки обозначить объект культурных исследований с помощью, например, такой категории как «культура медиа». Даглас Келлнер полагает, что значение этого термина описывает одновременно природу и формы артефактов культурной индустрии, характеризует способ производства современной культуры и ее распространения, выделяя в особую сферу цикл производства, потребления и восприятия продуктов, произведенных средствами массовой коммуникации. На методологическом уровне использование этого термина позволяет объединить в одно целое "культурные исследования" и теорию коммуникаций. Культура по определению коммуникативна - это модус ее существования (предполагающий различные формы символического обмена - от потлача и брачных союзов до феномена массовой коммуникации), а «медиа культура» к тому же - это доминантная, господствующая форма, способ бытия культуры в современном обществе (См.: Kellner D. Cultural Studies, identity and politics between the modern and the postmodern (Routledge, 1995), p.32)), политико-идеологических, эстетических и религиозно-философских форм. Они стремились к анализу культуры не в абстрактно-философских категориях, а в социально и исторически определенных контекстах; в поле их внимания - не «доминирующие» культурные модели, а скорее, маргинальные и оппозиционные культурные практики – все то, что традиционно относилось к категории «Друговости». (СНОСКА: Brooks A. Postfeminisms. Feminism, cultural theory and cultural forms (Routledge, 1997), p.141) В рамках такой исследовательской стратегии любой культурный феномен анализируется не как явление «возвышенной автономности», а с точки зрения его принадлежности «совокупному способу производства» данной культуры (эффект «структурной причиности» Альтюссера). Искусство перестает рассматриваться как квинтэссенция духовно-культурного опыта, здесь это всего лишь одна из форм общей социальной практики. (СНОСКА: См.: Hall S. “Cultural Studies: Two Paradigms”, in Media, Culture and Society 2 (Sage Publications, 1980), p.59) Материалистической эта парадигма является потому, что основное внимание она уделяет изучению «материальной культуры» - не изучению роли экономического базиса по отношению к надстройке, а именно материальной, медиализированной, технологичной повседневной культуры, которая выступает как посредник между высокой культурой и искусством и собственно материальным производством, между властью и простыми людьми. Стирая различие между высокой и массовой культурой, "культурные исследования" обнажают природу этого различия, детерминированного борьбой политической и академической властей (СНОСКА: Многие социальные группы - рабочий класс, женщины, “цветные” - не были представлены соответствующим образом в традиции “высокой культуры”: они были маргинализованы или вовсе исключены), - борьбой за культурный капитал и доступ к нему, за производство идентичностей внутри и посредством культурных репрезентаций.