Отечественная культурология несет на себе неизгладимую печать культурной логики позднего социализма: она оперирует теми же бинарными оппозициями, в которых имплицитно содержатся те же аксиологические приоритеты (восходящие к эпохе Просвещения) - высокая культура противостоит массовой, духовная культура отделена от материальной, элитарная (и классическая) - от народной , «культура» рассматривается в оппозиции к «цивилизации». Теоретический бинаризм ( с его явными аксиологическими приоритетами и стремлением к «экономии одного») в определенной мере был олицетворением тех практик классификации, селекции и последующего исключения или уничтожения, которые советская государственная машина практиковала в сфере самой культуры. Принцип «мультикультурализма» был в корне чужд и советской культурной политике. В связи с этим стоило бы вспомнить о том, что уже в 30-е гг. в СССР фактически завершилась культурная революция по созданию новых культурных образцов и в идеале предполагалось, что весь советский народ будет ходить в оперу и читать классическую литературу. Доминирующим становится представление о том, что культура «рабочего класса» – это культура всего народа, а эталоном таковой считалась , как это ни парадоксально, культура «высокая». Собственно «рабочая культура» ( с изучения которой начиналась британская школа "культурных исследований" (СНОСКА: В свое время Антонио Грамши показал, что народная культура (равно как и культура рабочего класса) представляет собой особую культурную сферу со своими условиями и целями культурного производства, с развернутой структурой и организацией, и эта сфера формируется в системе политической власти. Одним из первых британских теоретиков, обратившихся к изучению рабочей культуры, был историк-марксист Э.Томпсон со своей работой «Созидание английского рабочего класса». ( См.: Thompson E.P. The Making of the English Working Class (Penguin, 1963).)) постепенно исчезает из поля видения теоретиков культуры. В ту же эпоху возник и Миф единой культуры (русской, великодержавной, классической) – две культуры может быть «у них», но не у нас ( хотя, в действительности, и у них, и у нас их было не две, а гораздо больше), впитанный нашей культурологией. Советская культура представляет собой идеальный аналитический объект для исследования механизмов действия доминирующей идеологии посредством давления на культурные институты с целью создания единого «тела культуры» - непротиворечивого и гомогенного культурного пространства, подчиненного общей цели. Модель классического русского искусства (как общего культурного наследия всех народов СССР) становится актуальной именно тогда, когда государство начинает формировать единую и однородную советскую культуру Подобная идеология вполне соответствует духу тогдашней национальной политики: очаг национальной идентификации по определению не может быть противоречиво-множественным (СНОСКА: См.: Ямпольский М. Россия: культура и субкультуры // Новая волна. Русская культура и субкультуры на рубеже 1980-90-х гг. М., 1994, с.47). Степень “различия” внутри советской культуры была (или казалась?) минимальной, а теорией культуры эти различия и вовсе не замечались: опыт многих субкультур по-прежнему оставался невидимым для официальной науки.