В содержательном плане мыльные оперы выдвигают в центр внимания проблемы интимных отношений, любви и сексуальности, семьи и дружбы, вынашивания и рождения детей – все то, что в жизни женщин играет такую большую роль и что совершенно отсутствует в большинстве «блокбастеров»– боевиков или триллеров, в которых люди, кажется, проявляют больше интереса к динозаврам или киборгам, чем к себе подобным (СНОСКА: См.: Walters S.D. Op.cit., p.231). Однако, следует заметить, что мыльные оперы, как жанр, достаточно подвижны и, учитывая новые тенденции в социальной жизни, где женщины все чаще выходят за пределы семьи и дома, пытаясь строить самостоятельную карьеру, появляются сериалы, которые будучи ориентированными на женскую аудиторию, все же предлагают гораздо более развернутую структуру женских ролей и проявляют тенденцию к смешению с «мужскими жанрами», вовлекая в наррацию мир работы, шпионских интриг, приключений ( не случайна в связи с этим огромная популярность «Никиты»).

Таким образом, мелодрамы (СНОСКА: Мелодрамы так же рассматриваются как «женский жанр», ибо они тоже обращены к женской аудитории, так же выдвигают на первый план женские роли, так же представляют события с «женской точки зрения» и к тому же содержательно концентрируются на традиционных сферах женской деятельности (дом, семья, частная жизнь) – тех сферах, где любовь, эмоции и интимные отношения более важны, чем «action» и события), телевизионные сериалы и другие «женские» жанры представляют особый интерес для феминистской критики по целому ряду причин. Тематически и нарративно они обращаются к женской аудитории, затрагивая те проблемы, которые женщины считают наиболее важными в своей реальной жизни (СНОСКА: «Что женщины делают с медиа»? - принципиальный вопрос для феминистских теоретиков, исследующих в том числе и феномен сериалов. Выяснилось, что женщины активно и сознательно ищут свои формы удовлетворения, покупая продукты масс медиа. Мыльные оперы, например, как считается, удовлетворяют потребности в эмоциональном расслаблении, идентификации, ухода от действительности (эскапизм), чувстве товарищества, информации и просто отдыха (См.: Van Zoonen L. Op.cit., p.36)). Они часто представляют сферу дома и семейной жизни как мир, полный противоречий и конфликтов, которые не так легко и просто могут быть разрешены, если это вообще возможно. Существует определенная опасность, связанная с тем, что замыкание в семейных рамках мелодрамы может быть воспринято женщинами как единственно возможный для них способ реального существования в социуме, но хорошо известно, что жизнь реальных женщин не сводится лишь к сидению у телевизоров и идентификации с вымышленными персонажами (СНОСКА: См.: Walters S.D. Op.cit., p.233). Все это так же не значит, что феминистский анализ ограничивается изучением сугубо «женских форм» массовой культуры – напротив, вопросы женской идентичности и субъективности активно обсуждаются и в связи с типично «мужскими» жанрами (например, почти анонимные образы femme fatale в «черном фильме», несмотря на их негативную функцию в нарративном целом, предлагают весьма интересные возможности для конструирования позиции женщины (СНОСКА: См., например, коллективную работу, посвященную анализу «черного фильма»: Kaplan E.A., Ed. Women in film noir (London: British Film Institute, 1978).); то же самое может быть сказано и о фильмах, относящихся к жанру научной фантастики или фильмов ужасов (СНОСКА: См., в частности: Grant B.K., ed. The Dread of Difference: Gender and the Horror Film. (University of Texas Press, 1996); Modleski T. «The Terror of Pleasure. The Contemporary horror film and postmodern theory», in Modleski T., ed. Studies in Entertainment (Indiana University Press, 1986), 155 - 166; Pinedo I.Ch. Recreational Terror: Women and the Pleasure of Horror Film Viewing. (Albany: State University of New York Press, 1997)) - убедительными свидетельствами в пользу этого аргумента являются такие фильмы как «Чужой» и «Терминатор», а так же все их поздние вариации: в них можно увидеть, что гендерная идентичность «мускулистых» женщин конструируется иначе, хотя героини женского «экшн» все же вписываются в конечном счете в социальную схему материнства.