Они пошли в лес. Отойдя примерно полкилометра от колонии, Антон Семенович остановился на небольшой полянке:

- Вот здесь ругайся! Ругайся, как вздумается!

- Антон Семенович, я больше не буду, накажите как-нибудь иначе.

- Я тебя не наказываю, я тебе условия создаю. Ругайся. Вот тебе часы мои. Сейчас двенадцать. До шести хватит тебе, чтобы наругаться вдоволь?.. Ругайся!

Антон Семенович ушел.

Ругался или не ругался Вася, сказать трудно. Может, Вася рискнул бы уйти совсем, но мешали часы: они как бы привязывали, держали его.

Ровно в шесть часов Вася явился в кабинет.

- Уже. Вот ваши часы.

- На сколько лет наругался? - спросил Антон Семенович.

- На пятьдесят!—выпалил Гуд.

Удивительное дело! Гуд перестал ругаться, да и не только он...» (Воспоминания о Макаренко—Л.: Лениздат, I960.—С. 75—76.)

1. На какой стадии развития, на ваш взгляд, находился коллектив, в котором жил Вася Гуд?

2. В чем смысл и педагогическая целесообразность такого способа воздействия воспитателя на воспитанника?

XII

«В 1948 году меня пригласили на работу в Калининградскую область. Приезжаю в колонию и вижу такую картину: дисциплины никакой, ребята сидят и режутся в шашки. А сами - слаборазвитые и страшные задаваки. Причем считают, что кто выигрывает - тот умный, а кто проигрывает - тот дурак. Разубедить их в этом никому не удается. Атаман обыгрывает всех и крепит заблуждение кулаками. Парень здоровенный. Что делать?

Некоторые воспитатели поняли, что надо как-то подружиться с ребятами, иначе дело не пойдетИграют с ребятами, проигрывают и по условиям лезут под стол кукарекать. Таких ребята благосклонно называют «своими». Но разговаривают с ними как с равными, должного уважения нет...

Нет! Надо исходить из жизни. Я пошел в книжный магазин, купил книгу по теории шашечной игры и стал анализировать партии чемпионов. На меня начальство колонии три дня сердилось за то, что я заперся и к ребятам носа не показываю. Работать, мол, надо. А я вес «симулировал», так как понимал, что иначе нельзя. Трое суток не спал. выучил несколько эффектных дебютов и пошел в колонию. Захожу.