Против этой педагогики, с целью разрушить ее и заменить новой, восстало лет тридцать тому назад много новаторов, вдохновленных строго научным духом, по крайней мере, по их собственному мнению. Эти новаторы существуют теперь повсюду: во Франции, в Италии, в Англии, но больше – в Германии и, главным образом, в Америке. Они задумали перестроить педагогику на новых, научных, началах. Их многочисленные работы всегда основаны на наблюдении и опытах. Эти работы производятся то посредством опросных анкет, то в лабораториях университетов, а иногда, хотя и редко, в гимназиях, лицеях и школах. Программа, которую они собираются выполнить, чрезвычайно обширна: с одной стороны, они хотят реформировать систему преподавания, а с другой – выдвинуть на первый план психологию ребенка, чтобы из нее с математической точностью вывести воспитание, которое он должен получить.

Все эти обещания возбудили любопытство педагогов. Но те, кто хотел познакомиться с работами новой науки, проанализировать и понять их, бывали всегда несколько разочарованы, потому что они находили только чисто технические работы, варварские по изложению, с узко специальными выводами, имеющие часто посредственный интерес и слишком ограниченное значение. Эти работы – только разрозненные и единичные фрагменты. И учителя с удивлением увидели, что, если даже они и ознакомятся со всеми этими опытами, они не сумеют извлечь из них почти никакой пользы, никаких практических указаний для ведения своих занятий. Напрасно те из педагогов, которые заметили разочарование учителей, кричали им: «Погодите! Поверьте нам!.. Мы ведь только начинаем!» Но дело в том, что самое начало казалось неудачным. Я говорил о старой педагогике как о телеге, хотя и обветшавшей, но все еще способной оказать некоторые услуги. Педологию же я сравнил бы с точной машиной, с таинственным, блестящим, сложным локомотивом, с первого взгляда поражающим воображение. Но ее отдельные части как будто не приноровлены друг к другу, и машина имеет один недостаток: она не действует.