Через несколько дней происходит очередная смена кочегаров. Я вижу у доски приказов кучку детей, оживленно обсуждающих увольнение дяди Вани. Подхожу к ним и включаюсь в обсуждение его дальнейшей незавидной судьбы, тяжелого положения, в которое он поставил собственную семью. По реакции ребят видно, что воспитатели уже провели надлежащую работу, дети единодушно осуждают дядю Ваню и отвергают пьянство.

Я вовсе не призываю устраивать экскурсии школьников в медицинские вытрезвители, но стоит задуматься над тем, что обычные дети с этим пороком знакомятся чаще всего через веселое застолье собственных родителей. То есть воспринимая порок с парадной его стороны. Негативная же сторона этого пагубного явления доходит до них порой слишком поздно, и они оказываются не готовыми к противостоянию.

Многое в работе тифлосурдопедагога требует предусмотрительности. Ведь слепоглухонемому ребенку надо дать представление обо всем том, что самостоятельно постигается обычными детьми без особого труда в процессе жизненной практики. Ничего нельзя упустить. Иначе останется пробел, о который он потом будет спотыкаться всю жизнь. 43

В связи с этим вспоминается известная всем побасенка о якобы неизбежной ущербности представлений при отсутствии зрения. Одному слепому, пожелавшему получить представление о слоне, удалось пощупать только хвостик, другому повезло больше он ощупал хобот. Чтобы подобного не случилось с нашими детьми, мы используем всякую возможность для формирования у них исчерпывающих представлений о явлениях окружающей жизни. О слоне тоже. В уголке Дурова нам дают ощупывать слона от хвоста до хобота.

А побасенка эта, как нам кажется, касается вовсе и не слепых, а вообще тех людей, которые созерцательно формируют свои представления о мире, не пытаясь проникнуть б суть явлений, путем практического воздействия на них. Вот у них представления действительно страдают ущербностью. И народная мудрость давно подметила этот факт: («Не видит не тот, у кого глаз нет, а тот, кто умом слеп».