- Так ведь продолжать учить самостоятельности надо, попытался я настаивать.

- Да кто же это будет делать-то, милок? Мои-то все на работе, да ещё и сестрёнка младшенькая у ней. Вот я одна и кручусь...

- Погибнет ребёнок, если не учить самостоятельно есть, одеваться, не научить ходить, стал я просвещать старушку.

- Вот ведь ты какой! Сам видишь, её и встать-то не заставишь, да и силы у меня не те, досадливо запричитала собеседница.

- Так давайте оформлять в детдом.

- И не думай, милок! Сами будем пока живы крест свой нести.

- Тогда зачем же письмо в детдом писали?

-Да то ж не мы. Промеж себя мы давно порешили при доме ребёнка держать, видно, воля господня такая нам предписана. А письмо-то сестра снохи вам написала. Мы не просили.

Полное отсутствие активности в предметном мире, нормального человеческого общения. Все заботы о ребёнке сводились лишь к его обслуживанию и содержанию. Потому-то развитие девочки затормозилось где-то в самом начале. Единственное развлечение, да и то при полной пассивности ребёнка, которое доставляли Леночке родители, были качели, обнаруженные мною в дверном проёме кладовки.

- А это для кого? обернулся я к провожавшей меня бабушке.

- Да вот, Леночка качается.

- Как, сама?! от неожиданности удивился я.

- Да нет. Отец или мать держат и раскачивают её. Любит качаться. И это всё!

По дороге домой я вспоминал записи основателя советской тифлосурдопедагогики (психологической науки, разрабатывающей методы обучения и развития слепоглухонемых детей) И. А. Соколянского, который описывал жизнь двадцатичетырёхлетнего слепоглухонемого парня. Этот слепоглухонемой провел всю свою жизнь в комнате родительской квартиры. Пищу ему туда доставляли родители. Сам же он даже не выходил из комнаты. А когда его все-таки вынуждали выйти, то он настолько неуверенно чувствовал себя на ногах и так боялся непривычного ему передвижения в пространстве, что сразу же садился на пол и начинал тревожно мычать. А ведь интеллект у парня, как свидетельствует И. А. Соколянский, был в норме и силища была такая, что, по утверждению матери, он "без особого труда сломал металлический круг от мясорубки и разогнул подкову". Интереса к окружающему он никакого не проявлял, влачил растительную жизнь и был целиком в плену органических ощущений.