Подобные наблюдения приближают нас к ребенку. И в данной связи следует указать на одну тайну. Рассматривая таким образом облик человека, вы можете сказать себе: «Телесный облик человека помогает мне постичь особенности его становления, постичь всю его душевную конституцию. Я только должен разгадать значение той или иной формы головы, значение той или иной степени тяжести рук и ног, того или иного типа походки: ступает ли человек на носки или – как Фихте, вся фигура которого это выражала – на пятки ног». Благодаря таким наблюдениям вам откроется чрезвычайно многое, и вы почувствуете, что лучше узнаёте ребенка. Разумеется, речь идет не о чем-то исключительно интимном, но о том, что относится к области социального общения, которое, конечно, в качестве общения между учителем и учениками, носит более интимный характер. Обращая взор на ребенка, вы чувствуете: «Глядя на него спереди, ты созерцаешь действие музыкальных сил; и нечто совсем другое созерцаешь ты, когда смотришь на него сзади». Если бы в качестве студентов мы оказались на лекции Фихте и стремились понять, о чем, собственно, он говорит, то нам следовало бы смотреть на него спереди. Но если бы мы захотели изучить его характер, то нам следовало бы находиться сзади него и наблюдать за его поступью. Строение затылка, форма спины, характер сутулости, манера жестикулировать, посадка головы – все это у Фихте, несомненно, свидетельствовало о том, как этот человек поставил себя в мире.

С помощью такого подхода мы откроем для себя много важного. Так, мы будем учиться понимать ребенка с кармической точки зрения и не будем уподобляться тому учителю, который непрестанно одергивает раздражающего его эмоционального ребенка: велит ему вести себя как следует, сидеть тихо, не мешать и, в конце концов, разозлившись, хватает чернильницу и швыряет ему в голову со словами: «Я тебе покажу, как безобразничать!» Я, конечно, описываю крайность, но и меньшие крайности мы, будучи учителями, должны считать недопустимыми.

Исходя из этого, используя наш антропософское учение о человеке для того, чтобы посредством рассмотрения телесной организации ребенка познавать его душевную конституцию, мы будем строить наше педагогическое искусство на совершенно ином основании. Примечательно, что благодаря такому подходу в нас будет пробуждаться любовь к ребенку; постепенно мы будем относиться к нему со все большей любовью. В нас в высокой степени разовьется способность помогать, мы будем преподавать и воспитывать с любовью. Именно на этом пути мы обретем необходимые педагогу правильные чувства и ощущения. Ведь тот бы шел по ложному пути, кто, желая стать композитором, полагал бы, что для того, чтобы научиться сочинять музыку, ему достаточно ознакомиться с учебником по теории музыки, или тот, кто, вооружившись трактатом по эстетике, полагал бы, что, ознакомившись с тем, что в нем сказано о живописи, он может сделаться живописцем. Живописцем он может стать, если будет учиться обращаться с красками, если будет учиться приемам нанесения их на бумагу или холст и т.п. А скульптором человек становится благодаря тому, что учится постигать формы тела. Необыкновенно интересно постигать тело в его формах. Вы испытываете совсем разные чувства, когда, будучи скульптором, лепите голову и когда лепите весь остальной организм. Работая над головой, вы постоянно испытываете чувство, что изнутри нее нечто воздействует на вас и как бы побуждает отступить. Формируя прочие части тела, вы чувствуете, что сами оказываете давление, перед которым тело как бы отступает. Таким образом чувство, испытываемое при пластицировании головы, прямо противоположно чувству, испытываемому при пластицировании остального организма. Вы видите, что повсюду есть свои тонкости. То же самое и в педагогике. Если с помощью учебника по педагогике вы хотите научиться тому, что вам надлежит делать в школе, то это подобно желанию сделаться живописцем посредством чтения трактата по эстетике. У вас ничего не получится. Когда же вы обращаетесь к антропософскому учению о человеке так, как мы это делаем теперь, педагогический талант сам приходит к вам, и вы усваиваете то, что и должно быть свойственно учителю, если он хочет быть настоящим учителем.