Существенным в этих случаях является с самого начала вести напряженную работу над восстановлением слухо-произносительного анализа. Стоит только разрешить больному пойти по пути наименьшего сопротивления (в данном случае по пути зрительно-произносительного восстановления речи), как делая заметные успехи на этом пути, больной все глубже отключает слухо-произносительную речь. В конечном счете больной заходит в тупик: он не слышит себя, не может выделить на слух ни одной фонемы в произношении другого, ничего не повторяет на слух и никак не может овладеть процессом правильного письма. Это уже брак в работе логопеда, к сожалению, иногда еще имеющий место в практике.

В ряде случаев при работе с такими больными приходится использовать следующий прием: вопросы задаются больному в письменной форме. Он письменно же отвечает на них, после чего ведется устная, дополнительная проработка этих фраз, уже получивших элементарную, константную форму. Последним этапом восстановления восприятия слова у таких больных является восприятие слова на слух и воспитание навыка образовывать от него «семью» слов того же корня.

Постепенно, в процессе длительных оживленных, эмоционально окрашенных бесед, периодически прерываемых для анализа и закрепления того или иного слова, того или иного выражения, у больных, восстанавливается адекватная речь, грамматически правильно построенная. Аграмматизм развивается только в том случае, если слово дается больному в одной, константной форме.

Приведем пример.

Больной Ц., 52 лет. инженер-механик. В 1952 г. перенес инфаркт миокарда. Через 2 1/2 г. (в декабре 1954 г.) — инсульт, в результате которого потерял речь, письмо, чтение и счет. Был парез правой ноги, за 2 часа спонтанно восстановившийся. Речь, со слов жены, через несколько часов немного восстановилась — стал говорить отдельными словами, мало, однако нельзя было понять, что хочет сказать больной. Объяснялся рисунками — писать совсем не мог. Путал части тела, правую и левую стороны. Не узнавал имен близких людей. Больному запрещали говорить (по предписанию врача) и, если он пытался заговаривать, жена говорила: «Молчи» и отходила.