Контраст между античным и новоевропейским пониманием научности может быть прослежен, между прочим, на примере явления, до сих пор не оцененного до конца в своей значимости для истории культуры: на примере физиогномики (СНОСКА: Ср. Е. С. Εvans. Physiognomies in the Ancient. World. Philadelphia, 1969. Особую важность физиогномические теории античности и средневековья имеют для практики руководствовавшегося ими изобразительного искусства; это бесценный и до сих пор мало использованный источник для реконструкции «семиотики» эллинистического портрета или византийской иконы. Промежуточное звено между наукой физиогномикой и художественным творчеством - «словесные портреты» в античной литературе и «словесные иконы» в византийской литературе, основанные на физиогномической тренировке и часто служившие руководством для художника. Евангелия, продолжая библейскую традицию, не говорят ни слова о внешности Христа; напротив, греки христианской эпохи говорят об этом предмете очень много. Епифаний Монах в своем «Житии Богородицы» так описывал Христа: «Был Он весьма благообразен ликом, …росту же имел шесть стоп полных, а волос русый и не слишком густой, наклонный чуть кудрявиться, а брови черные и не слишком выгнутые, глаза же карие и ясные, ...и волосы носил долгие, ибо никогда ни бритва, ни рука человеческая не восходила на главу Его, разве только рука матери Его в бытность Его младенцем. Шею Он слегка наклонял, так что осанка тела Его не была чрезмерно прямой и вытянутой. Лик Его был пшеничного цвета и не круглый, но...продолговатый, чуть краснеющий и такой, что являл и святость, и разумность, и кротость...» (Е. von Dobschütz. Christusbilder. Untersuchungen zur christlichen Legende. Leipzig, 1899, S. 302*)). В древности физиогномика была наукой, и притом весьма серьезной и важной; к ней были причастны такие умы, как Гиппократ и Аристотель, бесчисленное множество ученых меньшего ранга занимались ее систематизированием и совершенствованием. О значении физиогномики для средневековья нам еще придется сказать несколько слов ниже. Заметим, что здесь мы имеем дело никак не с тривиальной лженаукой, основанной на пустом недоразумении; каждый из нас в жизненном опыте убеждается в реальности связей между физическими предметами и психическими чертами. Очевидно, что назвать внешний облик человека добродушным, или грубоватым, или энергичным — вовсе не оккультистские бредни. Но столь же очевидно, что для новоевропейского мировоззрения физиогномика безнадежно «ненаучна». Попытки эпигонов немецкой позднеромантической традиции в лице Л. Клагеса или Р. Касснера вернуть статус науки физиогномическому знанию (сюда же относится графология, «характерология» и т. п.) с точки зрения отработанных к XIX веку критериев научности могут быть оценены лишь как авантюра. Ибо здесь нет точного обнажения каузальных связей, здесь нечего «наблюдать» и можно только интуитивно «усматривать». Но для античности и для средневековья физиогномика — такая же полноправная наука, как для эпохи Просвещения — ньютоновская физика, и при историко-кульурном анализе с этим нельзя не считаться.