Раздел, в котором находятся процитированные выше слова Канта, озаглавлен: «О невозможности онтологического доказательства бытия Божия». «Онтологическое доказательство» было выдвинуто вслед за мыслителями патристики схоластическим философом Ансельмом Кентерберийским (1033—1109) и имеет очень простую структуру: Ансельм, собственно, ничего не «доказывает», а предлагает вглядеться в понятие бытия, и усмотрев, что бытие есть важнейшее из совершенств, заключить, что понятие всесовершенного существа (т.е. Бога) по определению включает и это совершенство. Бытие и предельное совершенство состоят между собой в интимном сродстве, и потому должны где-то совпасть: таков ход мысли, имевший силу не только для Псевдо-Ареопагита и Ансельма, но и для Декарта и Гегеля. Но как Ансельм ничего не «доказывал», а просто апеллировал к самоочевидности, так и Кант ничего не «опровергает», не указывает на просчет в ходе доказательства противника, а выставляет противоположную аксиому. Он также предлагает вглядеться в понятие бытия и непосредственно убедиться, что это пустое место, что всего того наполнения, которое там усмотрел Ансельм, попросту не существует.

Перед нами бесконечно поучительный случай. Мыслители разных эпох рассматривают одно и то же понятие, притом предельно общее, предельно абстрактное,— и вот оказывается, что они видят противоположные вещи (СНОСКА: То, что мы без всяких оговорок рассматриваем Канта как типическую фигуру новоевропейской мысли в противоположность Ансельму, опять-таки взятому в качестве представителя всей средневековой традиции в целом, есть упрощение. К несчастью, никакое «типологизирование» не может обойтись без упрощения. Научная корректность заставляет вспомнить, что Гегель не признал для себя обязательным ход мысли Канта, а современник Ансельма Гаунило написал пространное опровержение «онтологического доказательства». Истории всегда свойственно противоречить самой себе, в чем и лежит ее сущность — ее «диалектика». И все же рискнем сказать, что в данном пункте новоевропейский тип мышления реализовался в Канте с большей чистотой и самотождественностью, чем в Гегеле, силившемся вобрать в свою мысль содержание предыдущих эпох истории философии. Так и для средневекового мышления Ансельм — парадигма, Гауинло — исключение).