Однако в данном наблюдении речь идет не о сверхценной идее, а о сверхценной деятельности, что, принимая во внимание возраст ребенка, становится понятным в свете изложенных выше закономерностей онтогенеза мышления. В происхождении сверхценного отношения к определенной игровой деятельности в детском возрасте, по-видимому, немалую роль играет нарушение влечений, которое обусловливает особую охваченность ребенка этой деятельностью. Имеют значение, вероятно, и своеобразные черты личности детей: как правило, они мало нуждаются в контактах с окружающими, недостаточно жизнерадостны, трудно привыкают ко всему новому. У части таких детей отмечается особый вариант дизонтогенетического развития — ранний детский аутизм (в форме синдрома Каннера или синдрома Аспергера), описание которого приведено во второй части. У некоторых детей с описанными особенностями личности в дальнейшем выявляется вялотекущий шизофренический процесс. Некоторые авторы, в частности Г. Е. Сухарева (1955), относят описанные выше стереотипные игры к проявлениям патологического фантазирования в игровой деятельности. Однако наши наблюдения свидетельствуют о том, что психопатологическое содержание таких игр неоднозначно, они только в части случаев связаны с образным аутистическим фантазированием.

У детей 4—7 лет, особенно при парциальной психической акселерации (ускоренное развитие речи, появление интеллектуальных интересов, свойственных более старшему возрасту), рудиментарные сверхценные образования нередко принимают форму упорно задаваемых «пытливых» вопросов познавательного содержания: «Почему люди умирают?», «Что будет после того, как я умру?», «Может ли время остановиться?», «Где самый конец всего?» и т. п. К подобным вопросам дети обнаруживают особое отношение, проявляющееся в скрытой тревоге, частой неудовлетворенности ответом, настойчивом возвращении к вопросу, раздражении или плаче при игнорировании его взрослыми. Хотя содержание этих вопросов внешне отвлеченное и даже философское, в их основе лежит не столько абстрактная сверхценная идея, сколько аффективно заряженное образное представление, соответствующее преобладающему конкретно-образному типу мышления детей этого возраста. Это подтверждают высказывания некоторых детей о том, что понятия смерти, времени, «конца всего» осознаются ими не как абстракция, а как образы, нередко устрашающие: смерть — «что-то большое, черное, человек туда проваливается», время — «колесики крутятся; звенят», «конец всего» — «обрыв такой страшный, а за ним темнота».