Синдромы патологического фантазирования

Синдромы патологического фантазирования — разнородная в психопатологическом отношении и отличающаяся разнообразием форм группа состояний, тесно связанных с болезненно измененным творческим воображением (фантазированием) ребенка или подростка. Эта группа синдромов выделена и описана в основном советскими психиатрами и психологами [Симеон Т. П., 1935, 1948; Новлянская К. А., 1935; Кононова М. П., 1935; Сухарева Г. Е., 1955; Мамцева В. Н., 1958, 1964, и др.].

Патологическое фантазирование свойственно преимущественно детям дошкольного и школьного возраста, а также младшим подросткам (13—14 лет).

В отличие от подвижных, быстро меняющихся, тесно связанных с реальностью фантазий здорового ребенка патологические фантазии стойкие, косные, нередко оторваны от реальности, причудливы по содержанию, часто сопровождаются нарушениями поведения и явлениями дезадаптации.

Данные ряда советских психиатров, упоминавшихся выше, и наш собственный клинический опыт свидетельствуют о том, что разным периодам детского и подросткового возраста свойственны различные синдромы патологического фантазирования. Это связано с возрастной эволюцией воображения от его ранних форм, проявляющихся в игровой деятельности, через преимущественно образное воображение к отвлеченным, словесно-логическим формам воображения [Люблинская А. А., 1971].

Наиболее ранней формой патологического фантазирования является описанное впервые Т. П. Симеон (1935) игровое перевоплощение, которое представляет собой рудиментарное проявление деперсонализации. Ребенок на время, иногда надолго (от нескольких дней до недель), перевоплощается в животное (волк, заяц, лошадь, собака), персонаж из сказки, выдуманное фантастическое существо, неодушевленный объект. Поведение ребенка имитирует облик и действия данного объекта. Мальчик 5 лет, перевоплощаясь в паровоз, мог часами изображать движение паровоза по рельсам, крутил руками, как колесами, двигался по одной линии, наклонив голову и корпус вперед, гудел, делал остановки, чтобы «загрузиться углем и водой». Ребенка было трудно отвлечь от этой «игры», переключить на что-либо другое. Прием пищи, необходимые режимные моменты он выполнял поспешно и механически, тут же возвращаясь к «игре в паровоз». Особая охваченность «игрой> свидетельствовала о лежащих в ее основе механизмах сверхценности.