Наконец, борьба Шопенгауэра против Фихте и Шеллинга и тем более борьба его против Гегеля не была обоснована и теоретически. Догмат Шопенгауэра об акте постижения, посредством которого «вещь в себе» раскрывается как воля, так же произволен, как и учение Фихте и Шеллинга о непосредственном разумном постижении бога, или абсолюта. Характеристика этого акта у Шопенгауэра ничуть не меньше, чем у позднего Шеллинга, подчеркивает его «внепонятийную» природу. И та же, что у романтиков, борьба против понятий («логомахия») — один из главных источников враждебности Шопенгауэра к диалектике понятий Гегеля. Усиливая эту вражду, Шопенгауэр крайне непоследователен. Он то выступает против понятий разума, то берет их под защиту.

Рассматривая рассудочное анание как первичное и основное, в котором деятельность рефлексии, или разумное познание, находит и черпает все свое содержание, Шопенгауэр все же не отделяет их начисто друг от друга и не полностью обесценивает понятия разума. По его мысли, только у животных рассудок проявляет свою силу без помощи разума, то есть без отвлеченного познания в понятиях, но в человеке «рассудок и разум всегда поддерживают друг друга» (85, 27). Именно разум — способность, ^отличающая человека от животного, которое, по мнению Шопенгауэра, так же как и человек, обладает рассудком. Один лишь рассудок познает наглядно, непосредственно и совершенно; но именно потому, что рассудок обращается всегда к непосредственно данному, он недостаточен. Хотя созерцание дает нам совершенное познание, например, сущности и закономерности параболы, гиперболы, спирали и т. п., но чтобы верно приложить это познание к действительности, его необходимо «сперва обратить в отвлеченное знание; при этом оно, конечно, потеряет наглядность, но зато приобретет достоверность и определенность отвлеченного знания» (85, 63).

Раз возникнув, абстракции, отвлеченные представления, понятия обусловливают собою язык, а через него истинное мышление. В свою очередь через мышление возникает не только сознание настоящего, свойственное и животным, но также и сознание прошлого и будущего, а через это — ясное воспоминание, обдуманность, предусмотрительность, цель, планомерная совместная деятельность многих, ремесла, искусства, науки — словом, «все то, чем жизнь человека так резко отличается от жизни животного» (87, 148).