Языковая способность и языковая активность

Попытки разрешить пограничный конфликт между лингвистикой и психологией всегда приводят к проблеме разграничения языковой способности, которая считается областью лингвистики, и языковой активности, относи­мой к области психологии. Языковая способность рас­сматривается в непосредственной связи с языком, как нечто такое, что составляет способность говорить на данном языке. Под языковой активностью, напротив, по­нимаются те реальные высказывания, которые произво­дит носитель языка. При этом не всегда существует точ­ное соответствие между этими высказываниями и линг­вистическими правилами данного языка.

Это разграничение языка и его носителя возможно на нескольких уровнях. Прежде всего реальные и потен­циальные высказывания — это все, что нужно лингвисту, чтобы описать языковую способность; закономерно воз­никает проблема в том случае, если высказывания носи­теля языка, а тем более проявления его языковой ин­туиции не отражают того, что он знает о своем языке. Такое несоответствие может быть отнесено за счет пси-

¹ Лингвистики н психологии. — Прим. перев.

хологических факторов, таких, как ограничения восприя­тия и памяти, но это все-таки не дает нам возможности решить вопрос о том, какие высказывания говорящего свидетельствуют об его языковой способности, а какие являются просто отклонениями, обусловленными указанными факторами.

Еще один аспект различения языковой способности и языковой активности состоит в разграничении абстрактной способности производить высказывания и вы­бора конкретного высказывания в конкретной ситуации, который может быть обусловлен всякого рода ситуативными переменными. В данном случае исследование процесса выбора высказываний почти всеми признается «епархией» психологии, так как оно связано скорее с мотивами человеческого поведения, чем с языком, как таковым. Однако, как следует из сравнительной характеристики моделей порождения речи, приведенной на стр. 309 и след., любая модель такого рода должна в принципе допускать возможность выбора высказывания, хотя мо­тивы выбора в каждом конкретном случае могут оста­ваться за пределами рассмотрения.

Но по-настоящему сложные проблемы возникают, когда мы задаемся вопросом, что же представляет собой сама языковая способность, ибо совершенно ясно, что, несмотря на разнообразные психологические факторы, которые могут оказывать влияние на высказывания го­ворящего, остается вопрос о том, говорит или не говорит человек на данном языке. Поскольку речь идет о языко­вой способности говорящего, то есть о его способности говорить на конкретном языке, то это — сфера лингви­стики. Но трудность состоит в том, что психологов тоже интересует природа способности человека пользоваться языком для передачи значений в такой форме, чтобы они могли быть поняты другими носителями данного языка. Поскольку и лингвисты, и психологи на совершенно законных основаниях интересуются этим аспектом языко­вой способности, возникает вопрос о том, в какой степени лингвистические и психологические трактовки языковой способности совпадают. Вероятность разногласий по это­му поводу велика еще и потому, что в трудах Хомского можно найти два определения языковой способности, причем из одного из них следуют более сильные выводы для психологии, чем из другого.