С возрастом зрительные образы начинают играть все более и более важную роль. Существует обширная лите­ратура об использовании образов детьми. Эта литера­тура позволяет прийти к интересному заключению о различиях в использовании образов взрослыми и деть­ми: 1) дети больше пользуются образами при выполнения интеллектуальных заданий; 2) детские образы носят скорее конкретный, чем общий или схематический, ха­рактер и 3) детские образы, по-видимому, обладают большей живостью и большими деталями.

В книге «Исследование развития познавательной дея­тельности» (1971) Брунер и его сотрудники приводят ряд работ, выполненных в Гарвардском Центре исследования познавательных процессов, документально подтверждаю­щих факт использования образов детьми при выполнении интеллектуальных задач и переход с возрастом от ви­зуальных к языковым средствам при их решении. Так, если детям дается коллекция картинок, которые нужно разделить на классы, то маленькие дети проводят клас­сификацию на основе таких зрительных признаков, как цвет, размер, форма и т. д., а старшие дети классифици­руют предметы на основе некоторого более общего линг­вистического понятия. Шестилетний ребенок может объ­единить в одну группу лодку, линейку, куклу, велосипед, ножницы, пилу, ботинки, перчатки, сарай, свечу, пирог, гвозди, такси потому, что «одни красные, другие золотые, а третьи желтые. Одни белые, другие коричневые, тре­тьи синие». Или в одну группу могут попасть штопор, линейка, гвозди, свеча, молоток, такси, пальто, нож­ницы, сабля, велосипед, потому что «это мы надеваем, а в том есть дырки, а этим можно пользоваться как инструментом, а такси едет, как велосипед». В восьми­летнем возрасте картина уже другая. Брунер сообщает: «По мере развития ребенок научается выделять приз­наки, общие для всех предметов в группе: «Это все инструменты», или «Этим мы пользуемся во время еды», или «Они все могут двигаться» и т. п.» (1966, р.83—84). Ребенок может быть настолько поражен яркими вос­принимаемыми признаками, которые привлекают его вни­мание в какие-то моменты, что не в состоянии выявить общие признаки. Брунер выдвигает предположение, что

развитие языковых навыков постепенно дает возмож­ность ребенку кодировать и сравнивать признаки пред­метов вербально, освобождаясь таким образом от временного влияния того или иного непосредственно воспринимаемого признака.

Однако в действительности картина не так проста. Отметим, что и шестилетний, и восьмилетний ребенок владеют хорошо развитыми языковыми системами, но их способы классификации изображений различны. Про­сто владеть языком недостаточно — с развитием появ­ляется что-то еще. Старый спор о «nature — nurture» (природном и приобретенном) в самом разгаре, и нам еще далеко до точного ответа на этот вопрос. Американ­ские и советские ученые склонны придавать большое значение роли обучения и тренировки в развитии познавательных процессов, тогда как Пиаже и его школа отводят большую роль естественному когнитив­ному развитию, происходящему в результате взаимодей­ствия ребенка с окружающей средой. Брунер в своей книге пишет, что ребенок должен проходить трениров­ку — главным образом в процессе обычного школьного обучения, — чтобы научиться пользоваться языком так, чтобы освободиться от обращения к конкретным, непо­средственно воспринимаемым свойствам вещей. По поводу задачи на классификацию картинок, например, он говорит, что переход от использования перцептивных признаков к более абстрактным, общим критериям груп­пировки «не является универсальным свойством „раз­вития"». Целый ряд экспериментов, описанных в книге «Исследование развития познавательной деятельности» и проведенных с представителями разных культур, приво­дит к выводу, что «„естественное" завершение развития зависит в очень большой степени от образца, принятого в данной культуре. Методика, использованная [здесь], была, в несколько модифицированной форме, применена в исследованиях детей на Аляске, в Мексике и Сенегале... и совершенно очевидно, что школьник из Дакара или Мехико-Сити очень похож на школьника [из окрестно­стей Бостона]. Но столь же очевидно, что деревенский ребенок из сельских районов Мексики и ребенок племени волоф из Сенегала, не посещающий школу, очень раз­личны... гораздо более ориентированы на перцептивный опыт» (р. 85).