Таким образом, значение и власть церковного авторитета зависят от фактического существования слепой веры у большинства членов церкви. Каждая свободная мысль, являющаяся сначала в единичных лицах, распространяется на большинство; традиционный авторитет теряет свою единственную опору и необходимо рушится.

Всякий раз, когда возникает борьба между известной религией как традиционным авторитетом и свободной мыслью, эта последняя неизбежно с безусловной необходимостью рано или поздно является победительницей. Так что со стороны традиционного авторитета борьба ведется, в сущности, не в надежде действительной и окончательной победы, а только в надежде возможно большего продолжения своего существования. Разумеется, эта борьба чрезвычайно усложняется тем обстоятельством, что нет безусловно резкой границы между живой религиозной верой и слепой верой в авторитеты.

Но разум, всесильный против внешней ограниченности религиозного начала в его историческом проявлении, совершенно бессилен против самой сущности религиозного начала. Оно коренится в таких потребностях человеческого духа, которые лежат глубже формальной потребности разумного мышления. Поэтому представители свободной мысли, разделавшись со старой формой религиозной веры, приходят к сознанию необходимости новой.

Каждая из трех форм или степеней знания — знание религиозное, знание философское, и знание научное — могут удовлетворять теоретические потребности человеческого духа только совместно. Поскольку они, сохраняя свое различие или действуя каждое в своей определенной сфере, вместе с тем или тем самым не исключают друг друга, а находятся в нормальном взаимодействии, определяемом самим взаимоотношением их сфер.

VIII

Воспитание как социальная акция служит цели облагородить, очеловечить разрушительно эгоистические природные влечения, как и вся культура, ради возможности совместной жизни. Во всяком случае, никто в мире не знает иной силы, кроме как воспитательной, способной хотя бы отчасти переупорядочить человеческое общежитие, чтобы уменьшить неудовлетворенность культурой, отказаться от принуждения культурой и от подавления влечений. Для этого воспитание призвано снять отчуждение человека от культуры, сделать культуру «своей», помогающей достойно справиться с жизнью, а не усложняющей ее без какого бы то ни было достойного человека вознаграждения.