Не будемте обольщаться лживыми речами. Многие будут стараться убедить нас, что мы действительно свободны, потому что ими написано на клочке бумаге слово «свобода», и они вывесили плакаты на всех углах. Свобода не плакат, а живая сила, которую чувствуешь в себе и вокруг себя, это гений-покровитель домашнего очага, обеспечение прав и первое из этих прав.

Проверимте, свободны ли мы.

Сами ли мы выбираем себе владык, приказывающих нам делать то и не делать другого? А если не сами, то как же мы считаем себя свободными?

Можем ли мы располагать нашими детьми по вашему разумению, поручать их умственное и нравственное воспитание тем, кому мы доверяем? И если мы этого не можем, то как же мы считаем себя свободными?

Можем ли мы, ложась спать, быть уверенными, что никто не придет с обыском, не вырвет нас из нашей семьи и не бросит в тюрьму потому, что власть заподозрила нас? И если мы этого не можем, то как же мы считаем себя свободными?

Овцы, когда волк уносит одну из них, на миг пугаются, а потом снова начинают пастись. Но голод волка возвращается снова и снова. Он не удовлетворится одной или двумя добычами. Оставшимся овцам ненадолго достанется больше травы...

Почему ныне народам следует опасаться нового деспотизма?

Современные народы могут, в конце концов, испытать еще более страшные притеснения, чем многие древние народы. В древности тирания была свирепой, но сравнительно ограниченной.

В наше время тираны легко могут объединить в своих руках всю государственную власть. Они могут более свободно и глубоко проникнуть в круг частных интересов граждан, чего никогда не могли себе позволить владыки древнего мира.

В каких новых формах в нашем мире может развиваться деспотизм? Прежде всего, в форме неисчислимых толп похожих друг на друга людей, которые тратят свою жизнь в неустанных поисках маленьких и пошлых радостей, заполняющих их душу.

Над всеми этими толпами возвышается гигантская власть, следящая за судьбой каждого в толпе. Власть эта абсолютна. Ее можно было бы сравнить с родительским влиянием, если бы она, подобно родительской, готовила человека к взрослой жизни. Между тем власть эта, напротив, стремится к тому, чтобы сохранить людей в их младенческом состоянии.