Таким образом, чувства, со всей их сложностью и противоречивостью можно соотнести с внутренней активностью личности, а более однозначные и ситуационные эмо-Дии — с уровнем внешней активности (см. Рис. 4).

Если представить себе, как все это проявляется у человека, стоящего перед выбором дальнейшего профессионального и жизненного пути, то получается следующее. Когда человек ориентируется в основном на готовые «образцы», на общепринятые стереотипы нахождения «своего места» в жизни и даже не задумывается о попытках иного, самостоятельного построения своих перспектив, то это — внешняя активность. При этом такой человек может прилагать немалые усилия, подражая во всем какому-либо «герою» или «суперзвезде» и даже выглядеть вполне благополучным (похожим на «героя»), но все это не будет способствовать раскрытию его собственной индивидуальности, он будет не самим собой, а как будто бы чьей-то тенью... Осуществляться все это может как в сознательном просчете своей жизни, когда она просто «подгоняется под образец» (рассудок), так и в импульсивных «порывах», идущих откуда-то «изнутри», а, скорее всего, просто провоцируемых «соблазнами» окружающей жизни (эмоции).

Если же человек пытается прожить свою жизнь самобытно, неповторимо, то есть так, как никто еще не жил, то он неизбежно сталкивается со всей сложностью такого пу -ти и, очень часто, с непониманием окружающих. Пребывая в творческих сомнениях, он либо пытается по-новому осмыслить свои отношения с миром и с самим собой (разум), либо больше доверяется своему беспокойному «сердцу», для которого успокоенность подобна личностной смерти (чувства).

Конечно, отношения между разумом и рассудком, чувствами и эмоциями намного сложнее и в «чистом» виде все эти проявления активности встречаются редко. Своеобразной уравновешивающей точкой, где происходит соприкосновение разума и эмоций, чувств и рассудка является мудрость (см. Рис. 4). М.Мамардашвили писал: «представьте, что в пространстве мира есть какая-то точка, попав в которую мы просто вынуждены обратить себя, свое движение и остановиться. В этой-то точке как раз пересекаются определяющие бытие «силовые линии», попав в перекрестье которых мы и замираем, пораженные открывшейся вдруг мудростью бытия, мудростью устройства мира» (Мамар-дашвили, 1990, с. 29).