В истории человечества отношение к смерти существенно менялось. При этом ряд исследователей (например, Э.Морен, Ф.Арьес) высказывают предположение о связи между отношением человека к смерти и его самосознанием, его индивидуальностью.

Ф.Арьес выделяет основные психологические элементы: самосознание, защита общества от дикой природы, вера в продолжение существования после смерти и вера в существование зла. Далее он показывает как различные модели отношения к смерти («прирученная смерть», «смерть своя», «смерть далекая и близкая», «смерть твоя», «смерть перевернутая») объясняются вариациями этих психологических параметров. Применительно к проблеме осознания человеком собственной значимости интересны некоторые высказывания Ф.Арьеса при рассмотрении каждой модели отношения к смерти, которые в определенной мере соответствуют тысячелетней истории европейской (христианской) цивилизации (см. Арьес, 1992, с. 495-508).

На уровне первой модели («смерть прирученная») Ф.Арьес отмечает: «Между моментом физической смерти и концом жизни существует промежуток времени, который христианство, как и все религии спасения, растягивает до вечности. В нашей модели продолжение существования после смерти есть в сущности ожидание, протекающее в мире и покое. Мертвые ждут того, что и будет концом их жизни: воскрешение в славе к новой вечной жизни» (там же, с. 497).

«Вторая модель, «смерть своя», является несомненно, результатом смещения смысла человеческой судьбы в сторону индивидуального начала... — пишет Ф.Арьес, — В своем самосознании индивид отделился от общины и рода.

Индивид стал упорно стремиться к тому, чтобы собрать воедино молекулы своей биографии, но только искра смерти позволила ему спаять их в целостный блок. Это изменило также его отношение с другими и с обществом. Близкие и друзья заняли подчиненное положение объектов, которыми человек владеет и к которым он привязан, зато неодушевленные предметы стали желанными, как живые существа. Вскоре оказалось возможным утверждать свою индивидуальность и по ту сторону смерти... Главным инструментом здесь было завещание. Оно давало возможность одновременно и спасти свои земные привязанности, и инвестировать в небесное блаженство... Представление о существовании после смерти отныне проникнуто этой страстью быть самим собой и «быть больше», страстью к самоутверждению и экспансии и в этом мире, и в мире потустороннем... Пассивное ожидание в потустороннем мире своей участи осталось разве что уделом людей бедных, одиноких, слабых. Загробное существование души должно было быть деятельным, выражая волю индивида к утверждению своей созидающей идентичности как в мире земном, так и в мире «том» (там же, с. 499).