Ситуация трагична. Да, есть очень авторитетная и заслуженная история психологии, но я из нее уже не могу извлекать никаких прикладных знаний, в жизни все это не работает. Тогда я задаю себе вопрос, – а что же я могу извлечь? – и отвечаю, как обычно отвечал Энгельс: мы можем извлечь опыт наших ошибок и неудач, который поможет нам искать новые методологические основания. Говоря словами Френсиса Бэкона, "мы имеем огромное здание наук, которое живет без фундамента". Умом и сердцем я вроде бы понимаю, что здание прекрасно. Вот только для жизни не приспособлено. И приходится начинать строить заново.

Вопрос – А заново – это как? Откуда?

ГП – Интересно, а откуда мы начинаем заново? С нуля, потому что вы не можете начать заново, не отказавшись от того, что есть. Вот история развития науки дошла до этого рубежа и мы говорим: хватит, надо все начинать заново. Заново – это значит отгородить стенкой то, что было, и сказать: я не могу больше пользоваться этим, пользоваться практически. А что у меня остается? У меня остается только рефлексия. И я ее отсюда должен теперь через стенку забросить по поводу этой прошлой истории, извлечь неудачный опыт последней и ответить себе на вопрос: "А чего же мы это промахнулись?" Таким образом, начать заново означает прежде всего сделать вид, что того, что было, больше нет. И затем с рефлексивной методологической позиции понять, что это было, – не для того, чтобы пользоваться этим как знанием, а для того, чтобы понять причины появления этого знания и не повторять больше ошибок.

Вопрос – А гарантии каковы? Ведь в рефлексии вы пользуетесь теми же самыми методами.

ГП – Эта ситуация как раз и заставляет нас сегодня обращать особое внимание на практические результаты методов методологического анализа. И я из этого делаю для себя следующий организационно-практический вывод: не может быть сегодня психологии, которая бы, во-первых, не соотносилась с практическими разработками и, во-вторых, не подчинялась методологическому контролю и управлению. Вне рамок методологической мысли никакой психологии больше быть не может. Кроме того, необходимо постоянное соединение психологии, как особого предмета, с социологией, социальной психологией, культурологией и многими другими. Вне этого окружения также не может быть никакой психологии, не только практически приложимой.