Заключая рассмотрение развития сурдопедагогики в западноевропейских странах и США в XIX веке, нужно отметить прежде всего, что оно носило противоречивый характер. В этот период растет количество институтов и школ для глухих детей. Независимо от их названия в отдельных странах — институт, училище, школа — они становятся типом учебно-воспитательного учреждения для глухих детей и образуют составную часть системы народного образования. Однако их материальную базу все еще составляли средства частной и общественной филантропии. Филантропический принцип существования этих учреждений оставался основным даже в тех случаях, когда государство их финансировало. Такой принцип свидетельствовал о неполноправном положении сурдопедагогических учреждений в государственной системе на-Родного образования. Организация специальных учебно-воспитательных учреждений для глухих детей в XIX веке была связана с рядом проблем. Обучение сравнительно больших коллективов глухих детей в изолированных от общества слышащих институтах вызывало к жизни язык жестов, который в свою очередь ещё больше обособлял глухих от общества слышащих.

С ростом количества глухих детей во второй половине XIX века возникла мысль об обучении глухих в народных школах для слышащих. При этом речь шла не о совместном обучении глухих со слышащими, а лишь об организации классов для глухих в народной школе. Совместно же обучение со слышащими мыслилось возможным только для полуглухих.

Идея подобной «интеграции» рождалась не столько из педагогических, сколько из экономических соображений. Такая организация обучения была экономически более выгодна и более доступна населению, благодаря чему в конце XIX века в ряде стран Западной Европы (Швеция, Норвегия, Дания, Англия) США возникли «дневные классы» или школы.

В XIX веке в школах для глухих детей развивались две системы обучения: «мимический метод» и «устный метод». Однако их развитие шло различно. Система «мимический метод» усложнялась путем добавления «методических знаков», введенных Р. А. Сикаром для сближения по аналогии с системой морфологии и синтаксиса национального языка. Но эта попытка привела к такой усложненности языка жестов, что пользоваться им учащимся, а также учителям было делом весьма затруднительным.