Чистое Я

Итак, чтобы Я могло воспринять Себя, объектом восприятия должен был бы стать также и воспринимающий. В этом случае между субъектом и объектом не было бы уже никакого различия, никакого пространства, на котором они могли бы взаимодействовать. Прекратилось бы восприятие, каким мы его знаем в обычном состоянии сознания. Это было бы состояние чистого сознания, лишенного какого бы то ни было содержания.

Как понять состояние, в котором ничего не осознается, и все же сохраняется сознание как таковое? Хорошей аналогией тут может послужить различие между слышанием и слушанием. Если вы в данный момент прислушаетесь, то услышите различные окружающие вас звуки. Но представьте, что вы в помещении, где стоит полная тишина. Вы могли бы слушать, но ничего бы не слышали. Подобным же образом в состоянии полной ментальной тишины вы, сознающий, сохраняете сознание, но ничего не сознаете. Вы есть, но ничто не есть вами. Такое состояние называется состоянием чистого бытия.

Поскольку в этом состоянии сознания отсутствует какое-либо содержание, человек не может провести различие между своим собственным глубочайшим проникновением в себя и чьим-либо еще. В результате он соприкасается с универсальным, всеобщим уровнем самого себя. Если в этом состоянии и есть какое-то отождествление, оно состоит в единении с человечеством и всем творением в целом.

Большинство людей лишь изредка испытывают такое состояние, если испытывают вообще. Как правило, наше внимание направлено вовне, в мир чувственного опыта. Даже в тех случаях, когда внимание обращено во внутрь, оно обычно поглощено какими-то мыслями. Полное отсутствие мыслей, – даже мысли о том, что «у меня нет никаких мыслей», – случается крайне редко.

Хотя большая часть людей и не обладает опытом подобного Само-осознания, имеются многочисленные свидетельства того, что оно возможно. Упоминания о таких состояниях вновь и вновь появляется в писаниях мистиков и религиозных учителей всех времен и народов. Однако поскольку в чистом Я нет ничего такого, что можно было бы воспринять, описывать его словами очень трудно. Действительно, ведь сам акт описания превращает его из субъекта в объект восприятия. Вот почему многие мистики называли его «несказанным», то есть таким, о котором нельзя ничего сказать. Чистое Я лежит по ту сторону описаний, за пределами всех возможных идей и представлений, попытки же описания неизбежно превращают его в какую-то идею.