«Но ведь вы не знаете многих участников пикника. Можно ли доверять неизвестным обстоятельствам своего ребенка, не будучи уверенным, что у него действительно хватит сил с ними справиться?» Этот вопрос, проблематизирующий «веру» в силы ребенка, оказался самым сложным. Он укрепил позиции и тех, кто сразу отказался от предложения, и тех, кто не пустил бы «своих детей», а также заставил присоединиться к ним еще значительную часть «рискующих».

Только двое из класса оставили за собой право на риск, но при этом пытались найти пути его страховки. Важно, что эти двое готовы были принять помощь и советы родителей, но только в контексте страхующих действий, которые не снимают риска, но минимизируют его возможные негативные последствия.

Далее был предложен вопрос: если бы все же что-то случилось плохое с вами, кто был бы в этом виноват:

1) я, потому что не послушал родителей (почти 35%);

2) родители, потому что нельзя доверять ребенку и позволять ему делать что хочется (почти 32%);

3) те из друзей, кто позволил произойти плохому (почти 16%);

4) никто. В следующий раз нужно быть умнее (так ответили те двое, «рискнувших» идти до конца,— менее 1%).

Почти четверть участвующих в обсуждении этого вопроса вообще не смогли сосредоточиться на возможных негативных последствиях (это были те, кто «обманул» родителей и рискнул). Им так хотелось верить в безопасность риска, что они даже на время не желали «смутить» свое сознание возможностью отказа от поездки. Из группы «рискующих» в основном образовались группы тех, кто обвинил «обстоятельства» в негативных последствиях — «наивных и безответственных родителей» и «подлых друзей».

На примере проигрывания этой «модельной ситуации» видно, что одни старшеклассники сами определили «свободу выбора» за счет решения ограничить свои желания действиями, направленными на самосохранение (не нужно рисковать). Другие «свободно выбрали» риск, но ответственность за его последствия возложили на тех, кто в этом выборе не участвовал и даже воспротивился бы ему (родители).