Робин. Через какое-то время эти чувства улеглись, а мы — "в синяках. На душе печаль.

Джон. Испытываем страдание.

Робин. Они длятся назначенное природой время. Потом, если мы вполне здоровы, мы позволяем себе просветлеть душой, и нам легче. Мы почти утешились, уже пережили утрату. Уже способны оставить ее позади, повернуться к чему-то иному.

Джон. И все по той причине, что разрешили себе побыть несчастными?

Робин. Именно. Отгоревав о потере, мы будто говорим себе:

"Пускай!" и двигаемся дальше.

Джон. Но если не отгоревали сполна, не сможем полностью выпустить "из рук" прежнее.

Робин. Верно. Чувство потери будет удерживать, мы не высвободимся от него, чтобы двигаться дальше.

Джон. Вы как-то отошли, рассказывая о здоровых семьях, поразившую Вас по данным исследований — легкость, естественность, с какой здоровые люди вступают в повторный брак, оставшись без пары.

Робин. Да Они полностью, глубоко отдаются горю. И благодаря тому, что разрешают себе до предела исчерпать эмоцию, способны быстрее большинства справиться с потерей. А тогда двигаются дальше и заново устраивают свою жизнь.

Джон. Значит, скорбь - то есть истинная пытка болью от потери — не просто естественное состояние, но даже в чем-то полезное.

Робин. Именно. Мы должны дать возможность старым связям оборваться полностью, прежде чем сможем завязать новые. Старый дом сносят, когда строятся заново... Вот так и представляю печаль.

Джон. Да, мысль о том, что печаль в действительности полезна, наверное, была для меня самой важной и самой поразительной из всего, что я узнал в Вашей группе. А до того я всегда считал, что горевать — зря время терять. Да и что это еще за баловство? "Тебе-то печалиться,— мысленно говорил я себе, в Индии вон миллионы людей живут на грани голодной смерти. Или подбивал себя: "Кончай с этой печалью, иди развлекись!" Бесполезным заня-тием всегда казалось грустить. Но в Вашей группе узнал, что пе-чаль не только в порядке вещей, но и нужное дело. А зная это, легче в нее до дна погрузиться и скорее вынырнуть.