Реальный процесс развития мышления и речи происходил, видимо, значительно сложнее. На уровне нечленораздельной речи конкретное, наглядно-образное содержание мысли, включавшей в себя какой-то комплекс представлений и восприятии объекта действия, средств, необходимых для достижения объекта, цели действия и т. п., выражалось еще недеформированным или мало деформированным комплексом взаимосвязанных звуков. Голосовая реакция не ограничивалась какими-то изолированными друг от друга во времени отдельными актами, а представляла собой, хотя и примитивную, очень короткую, цепь взаимной сигнализации. Каждое звено этой цепи, видимо, имело свой относительно самостоятельный смысл. Анализ и синтез в мыслительно-речевой деятельности проходили в своем поступательном развитии различные стадии, или ступени. В период, непосредственно предшествовавший возникновению членораздельной речи, говорящий уже обладал способностью синтезировать, связывать между собой отдельные мысли в простой комплекс мыслей и, соответственно, отдельные звуковые комплексы в простую цепь этих комплексов. Слушающий обладал способностью вычленять из общего сочетания звуковых комплексов отдельные его звенья, выражавшие относительно самостоятельный смысл. Изолированные, как бы одноактные, голосовые реакции, видимо, имели место. Но они выполняли лишь элементарные функции призыва, побуждения, угрозы и т. п., которые не играли решающей роли в системе уже довольно сложных форм взаимоотношений первобытных людей между собой. Взаимоотношения неандертальцев были настолько многообразными, что они не могли довольствоваться только такого рода одноактной сигнализацией.

На стадии членораздельной речи аналитико-синтетическая деятельность мозга человека претерпела существенные изменения. Кроманьонец, по-видимому, уже обладал способностью вычленять из общего контекста речи не только те звенья, которые являлись начальными предложениями, но и составляющие предложения компоненты слова и, соответственно, не только мысли, но и составляющие мысль компоненты — понятия. Обладая способностью анализировать в процессе восприятия речи, кроманьонец вместе с тем мог осуществлять в своем речевом восприятии и синтез, объединение. Можно предположительно думать, что он осознавал расчлененное как целое, а целое — как внутренне дифференцированное, состоящее из частей. Научившись в ходе длительного развития осуществлять сложный анализ и синтез в процессе восприятия речи он одновременно научился осуществлять сложный анализ и синтез в процессе выражения своей мысли, образуя из отдельных компонентов мысли и звуков сложные мыслительно-речевые единства — предложения, контекст. На уровне ранних ступеней нечленораздельной речи конкретное содержание мысли выражалось целым, нерасчлененным, звуковым комплексом, каждый из компонентов которого не выделялся ни в сознании говорящего, ни в сознании слушающего как часть целого, так как части этого диффузного целого не обладали самостоятельным смыслом. На более высоком уровне нечленораздельной речи, непосредственно предшествовавшем членораздельной речи и уже по существу заключавшем в себе моменты членораздельной речи, и говорящий и слушающий выделяли из целого комплекса звуков отдельные его компоненты, послужившие прототипами предложений.