Субъект психологического суждения — представление или комплекс представлений, появляющийся в сознании говорящего или слушающего первым, а психологический предикат — то содержание, которое примыкает к этому первому представлению, другими словами, субъектом является представление, на которое говорящий обращает внимание слушающего, а предикатом — то, что слушающий должен мыслить об этом представлении.

Правильно указывая, что содержание предложения не тождественно логическому суждению, представители психологического толкования семантики предложения доводят до абсурда субъективный момент в нем. Суждение выступает у них не как форма отражения объективного мира, а как сочетание представлений, определяемое волей человека. Концепция психологистов оказывается направленной не столько против крайностей формально-логического понимания предложения и его отношения к суждению (Буслаев и др.), сколько против материалистического истолкования сущности суждения.

Концепция психологического суждения как семантической основы предложения приводит к отрыву мышления от языка. Примером такого явного отрыва мысли от языка могут служить взгляды на отношение суждения и предложения Д. Овсянико-Куликовского, выделявшего три стадии в развитии мысли: 1) психологическое суждение, 2) предложение, 3) логическое суждение.

Психологическое суждение предшествует языку вообще, предложению в частности. Эта форма мысли свойственна мышлению животных и детей в раннем возрасте.

Словесное предложение — более высокая форма мысли (СНОСКА: «Словесное предложение, — пишет он,— сравнительно с психологическим суждением есть явление гораздо более сложное и в то же время более совершенное, высшее. Оно есть психологическое суждение, осложненное речью, переработанное силою языка» (Д Овсяника-Куликовский, Очерки науки о языке «Русская мысль», кн XII, М 1896, стр 12.).

Если в психологическом суждении члены его (субъект и предикат) являются психологическими образами, то в предложении они приурочиваются к известным грамматическим категориям. Так, подлежащее психологического суждения наряжается в форму имени существительного в именительном падеже и из образа как суммы известных впечатлений превращается в понятие вещи, предмета или субстанции, становясь подлежащим словесного предложения. «Сказуемое в свою очередь, — пишет Овсянико-Куликовский, — уже не только образ, приведенный в предикативную связь с подлежащим, но опять-таки образ упорядоченный, приуроченный к категории вещи или к категории признака. Наконец, связка преобразуется в ту более или менее отвлеченную категорию отношения, которая апперципируется так называемым «вспомогательным глаголом» (есть, быть, являться и проч.) (СНОСКА: Д Овсянико-Куликовский, Очерки науки о языке «Русская мысль», кн XII, стр 14.).