Другим примером предложений, выражающих мысли, которые нельзя отнести ни к числу истинных, ни к числу ложных, могут быть выражения некоторых логических парадоксов. Например, в известном парадоксе Евбулида из Милета «Лжец» (лжет ли тот, кто говорит, что он лжет) высказывание о других высказываниях: «я лгу» не истинно и не ложно, ибо оно отнесено в парадоксе не к другим высказываниям, а к самому себе, тем самым в своей функции соотнесения с действительностью нейтрализовано и не является выражением суждения. Если бы оно относилось к другим суждениям, которые в зависимости от соответствия или несоответствия их действительности были бы истинны или ложны, то оно само непременно было бы ложно или истинно.

Итак, всякое предложение выражает структурно законченную мысль, но далеко не всякое предложение выражает мысль, которая может быть отнесена к числу истинных или ложных, иначе говоря, не всякое предложение выражает суждение. В таком случае надо признать, что есть структурно законченные мысли, имеющие иные логические формы, чем суждения. Аристотель (СНОСКА: Аристотель, Об истолковании, 4, 17а 1—7. 202) исключал их из той области, которую мы теперь называем областью логики, и относил к области риторики и поэтики. Это в известной мере оправдано тем, что посылкой умозаключения может быть только такая мысль, которая имеет форму суждения, которая способна быть истинной или ложной.

Однако описать иные формы мысли и тем более найти их закономерности невозможно без логического исследования. Тем самым нельзя признать правомерным исключение их из области логики. Практически исключение из области логики таких форм, как проблема или вопрос, вряд ли выполнимо, поскольку, в частности, всякое суждение имеет смысл ответа на явный или подразумеваемый вопрос, а определение области действия закона исключенного третьего невозможно без принятия во внимание мыслей, не относимых ни к числу истинных, ни к числу ложных. В частности, и Аристотель при рассмотрении закона исключенного третьего встретился с такими мыслями в виде высказываний о будущем и должен был их учесть как объект логики, но ограничился лишь общим указанием на то, что «не необходимо, чтобы из всех противоположных утверждений и отрицаний одно было истинным, а другое ложным» (СНОСКА: Аристотель., Об истолковании, 9, 196 1—2. 203).