Можно кратко сформулировать аргументы Шахтеля следующим образом: наши воспоминания о впечатлениях раннего детства, возможно, не столько сознательно по­давляются, сколько недоступны для воспроизведения, хотя и хранятся в памяти.

У нас есть, однако, разнообразные средства для пере­дачи собственных впечатлений, язык — лишь одно из них, хотя и очень удобное во многих отношениях. Очень обидно, конечно, что наши ранние впечатления обычно не вызываются в памяти без специальных приемов. Но как обстоит дело с нашими первыми воспоминаниями — воспоминаниями, которые состоят из зрительных образов и ощущений и которые доступны нам потому, что они за­фиксированы при помощи некоторого вербального кода? Я боюсь, что даже и в этом случае, когда наши собствен­ные впечатления хранятся в памяти в оформленном виде, мы никогда не можем знать, до какой степени эти зри­тельные образы изменились под влиянием вербального кодирования. В качестве крайнего случая взаимодейст­вия различных способов репрезентации в памяти рас­смотрим следующую реминисценцию Ж. Пиаже (1962b, р. 187—188).

«Есть еще вопрос о воспоминаниях, зависящих от других людей. Например, одно из моих первых воспоми­наний относится к тому времени, если не ошибаюсь, ко­гда мне шел второй год. Я все еще могу видеть, и весьма отчетливо, сцену, в правдивость которой я верил до пят­надцатилетнего возраста. Я сидел в коляске, которую моя нянька катила по Елисейским полям, когда какой-то человек попытался похитить меня. Я зацепился за ленту, которой был привязан, а моя нянька храбро пы­талась заслонить меня от похитителя. Она получила несколько царапин, которые я до сих пор, хотя и смутно, вижу на ее лице. Затем собралась толпа, подошел поли­цейский в короткой накидке и с белой палочкой, и похи­титель пустился наутек. Я все еще явственно представ­ляю себе всю эту сцену, мне даже видится, что все это происходило недалеко от станции метро. Когда мне было лет пятнадцать, мои родители получили письмо от бывшей няньки, в котором она сообщала, что вступила в Армию спасения. Она хотела признаться во всех ста­рых грехах, и в особенности вернуть часы, которыми ее наградили в связи с этим случаем. Всю эту историю она сама выдумала, подделав и царапины. Значит, в дет­стве я, должно быть, слышал рассказы об этом случае, в который верили мои родители, и спроецировал его в прошлое в форме зрительной памяти, что являлось по существу воспоминанием о воспоминании, но было лож­ным. По этой причине можно усомниться во многих вос­поминаниях о реальных событиях».