"Как  увлечённый артист" можно назвать третий описанный случай собственной "личной миссии". Это случай Виктора Служкина. Увлечённый артист делает то, что кажется ему важным. (Важное - это те высвеченные рельефы, которые сформированы совпадениями в проекции всей совокупности  природных предрасположенностей, опыта и т.д., наложенной на развертывающуюся биографическую канву, включенную в ситуацию мира). И в отношениях с Другими (учителя с учениками) он(а) делится этим важным, даже если Другие не принимают. Служкин признается другу в своих неудачах с учениками:

"Я человека ищу, всю жизнь ищу – человека в другом человеке, в себе, в человечестве, вообще человека!…  Я из-за них даже сам человеком стать не могу – вот сижу тут пьяный… Ну что делать-то? Доброта их не пробивает, ум не пробивает, шутки не пробивают, даже наказание – и то не пробивает!"

В чем разница с миссионерским душным подходом? В том, что здесь миссия не абсолютизируется, - она наша частная, личная, и мы сознаем свою  субъектность как субъективность. Служкин распространяет признание своей субъективности и на все образование:

"Я знаю, что научить ничему нельзя. Можно стать примером, и тогда те, кому надо, научатся сами, подражая. Однако подражать лично мне не советую. А можно просто поставить в такие условия, где и без пояснений будет ясно, как чего делать. Конечно, я откачаю, если кто утонет, но вот захлебываться он будет по-настоящему. И жаль, что для отцов, для Маши я остаюсь все-таки учителем из школы. Значит, по их мнению, я должен влезть на ящик и, указывая пальцем, объяснять. Нет. Не дождетесь. Все указатели судьбы годятся только на то, чтобы сбить с дороги".

Если уйти от властной борьбы, тогда то, что мы хотим нести в мир, мы лишь предлагаем.  Это может быть только дар, совершенно бескорыстный  - не Троянский конь. И мы предлагаем то, что мы любим сами. "Географ" Виктор Служкин, не концептуализировавший своей миссии заранее,  вдруг обретает ее в чувстве, в  интуиции, вспышке: