Мне уже приходилось писать о зримой свободе в личности К.Роджерса [127, 142]. Наблюдая за тем, как он говорит и как он действует, невольно приходишь к убеждению, что все это не результат какого-то внешнего разрешения. Мы ведь так воспитаны, что для нас свобода всегда предполагает некоторые ограничения, всегда неразрывно связана с преодолением некоторого «от сих до сих». В общении с К.Роджерсом у меня никогда не возникало ощущения, что его свобода противостоит какому-то внешнему контролю, что она выступает в качестве оппозиции по отношению к некоторой несвободе. То же можно сказать и о его принципиальных установках на открытость и плюрализм. Может быть, это звучит несколько парадоксально, но свобода, открытость и плюрализм К.Роджерса — это не столь понятные нам свобода в оппозиции к несвободе, открытость в оппозиции к замкнутости, плюрализм в оппозиции к тоталитаризму, но свобода в свободе, открытость в открытости, плюрализм в плюрализме. Мир, в котором реально жил К.Роджерс, для нас во многом terra incognita. Вместе с тем очевидно, что этот мир единственно возможен как мир нашего будущего. И в движении к этому общему для всех нас будущему мы не можем миновать пути, указанного и в каком-то смысле завещанного нам К. Роджерсом.