Конгруэнтность — это процесс безоценочного принятия и осознания человеком своих собственных реальных и актуальных ощущений, переживаний и проблем с их последующим точным озвучиванием в языке и выражением в поведении способами, не травмирующими других людей (или, иначе говоря, при соблюдении человеком условия, «как если бы» это озвучивание и выражение было адресовано ему самому). Конгруэнтность — это такое динамическое состояние, в котором человек наиболее свободен и аутентичен в качестве самого себя, не испытывая при этом потребности в использовании психологических защит, в том, чтобы предъявлять фасад, прятать себя, например, за маской или ролью эксперта. Конгруэнтность наблюдается в тех случаях, когда наши внутренние чувства и переживания точно отражаются нашим сознанием и точно выражаются в нашем поведении, когда нас можно воспринимать и видеть теми, кто мы есть на самом деле.

Конгруэнтность можно рассматривать не только как особый психологический феномен, но и как характеристику общения, а также как особый режим (наряду с режимом эмпатии) эффективной работы любого фасилитатора (психотерапевта, консультанта, учителя, родителя).

С некоторой долей условности, а также принимая во внимание процессуальный характер анализируемых феноменов и разные степени их возможной выраженности, мы можем рассмотреть следующую комбинаторику.

Терапевт может быть одновременно: конгруэнтным и эмпатич-ным (это возможно в том случае, когда в психотерапевте «все спокойно» и ничто не мешает ему концентрироваться на клиенте, на его эмпатическом понимании); конгруэнтным и относительно неэмпатичным (когда собственные переживания терапевта оказываются настолько интенсивными и устойчивыми, что мешают ему концентрироваться на клиенте и его переживаниях); эмпатичным и относительно неконгруэнтным (часто именно отстранение от себя, отодвигание на второй план своих собственных эмоциональных содержаний, т.е. определенная инконгруэнт-ность терапевта является важным условием активного эмпатичес-кого слушания). Конгруэнтность и эмпатичность — это не только разные психологические феномены, но и различные, как правило чередующиеся, режимы профессиональной работы настоящего фасилитатора (см., например, [51]). Именно поэтому, на наш взгляд, К.Роджерс не допускает их объединения, сведения друг к другу, различает их, не образует концептуальных «кентавров» типа «конгруэнтная эмпатия» или «эмпатическая конгруэнтность» (см. [27]). Вплоть до настоящего времени в рамках человекоцентриро-ванного подхода эмпатия, конгруэнтность и безусловное позитивное признание другого рассматриваются как различные условия эффективного терапевтического процесса.