Есть много оснований считать, что особенности понимания при умственной отсталости и своеобразие «непонятной» оценки смысла слов при шизофрении имеют в качестве своего источника именно такую потерю избирательности связей, возникающих при восприятии слова, которые относятся за счет патологического состояния коры.

Совершенно естественно, что все отмеченные препятствия заставляют внимательно относиться к процессу декодирования смысла слова, правильность которого ставится под угрозу теми осложнениями, которые только что были описаны.

Декодирование (понимание) значений предложения

Вторым большим разделом процесса декодирования сообщения является понимание предложения — второй, более крупной единицы высказывания.

Декодирование предложения ставит перед воспринимающим сообщение совершенно иные проблемы, чем декодирование смысла отдельных слов.

Восприятие отдельных предложений и их значений предполагает прежде всего усвоение тех грамматических кодов, которые лежат в основе предложений.

В простых случаях, особенно когда речь идет о «коммуникации события», когда структура предложения относительно проста и смысл однозначен, это не представляет сколько-нибудь заметных трудностей. Не только такие простые «коммуникации события», как «дом горит» или «мальчик ударил собаку», но и более распространенные их формы, как «отец и мать ушли в кино, а дома остались старая няня и дети», не вызывают никаких затруднений для понимания и доступны как школьнику, так и дошкольнику.

Дело заметно осложняется, когда субъект ставится перед задачей декодировать фразу, выражающую «коммуникацию отношения», особенно, если строение этой грамматической структуры вступает в конфликт с непосредственным восприятием входящих в ее состав слов или с непосредственной оценкой ее фрагментов.

Наиболее простым примером может служить декодирование флективных конструкций (упомянутые выше конструкции родительного атрибутивного). Конструкция «брат отца», так же как «отец брата», создает непосредственное впечатление о том, что речь здесь идет о двух лицах — отце и брате и что обе конструкции отличаются только порядком включенных в них слов. Однако анализ показывает, что оба впечатления являются ложными и эти конструкции, являющиеся типичным примером «коммуникации отношения», не означают никого из упомянутых лиц, а означают третье — «дядю» и выражены в форме относительного значения двух видов родства. Значение второй конструкции вскрывает другие отношения понятия «отец» (отец моего брата — и мой отец), чем непосредственное значение этого слова. Декодирование этой конструкции требует предварительной работы, включающей задержку непосредственного впечатления о ее значении, придания одному из существительных, стоящих в родительном падеже, значения прилагательного («отцовский брат») и выведения общего значения конструкции из соотношения обоих элементов.