О Пушке я вспомнил только на другой день. Очень испугался, не убежал ли он куда. Сразу бросился в сарай, к санкам. Гляжу — лежит мой Пушок, свернувшись, в ящичке и не двигается. Сколько я его ни тряс, ни тормошил, он даже не пошевелился. За ночь, видно, совсем замерз и умер.

Побежал я к ребятам, рассказал о своем несчастье. Погоревали все вместе, да делать нечего, и решили похоронить Пушка в саду, закопать в снег в том самом ящике, в котором он умер.

Целую неделю мы все горевали о бедном Пушке. А потом мне' подарили живого сыча, его поймали у нас в сарае. Он был дикий. Мы стали его приручать и забыли о Пушке.

Но вот наступила весна, да какая теплая! Один раз утром отправился я в сад: там весной особенно хорошо: зяблики поют, солнце светит, кругом лужи огромные, как озера. Пробираюсь осторожно по дорожке, чтобы не начерпать грязи в калоши. Вдруг впереди, в куче прошлогодних листьев что-то завозилось. Я остановился. Кто это — зверек? Какой? Из-под темных листьев показалась знакомая мордочка, и черные глазки глянули прямо на меня.

Не помня себя, я бросился к зверьку. Через секунду я уже держал в руках Пушка, а он обнюхивал мои пальцы, фыркал и тыкал мне в ладонь холодным носиком, требуя еды.

Тут же на земле валялся оттаявший ящичек с сеном, в котором Пушок благополучно проспал всю зиму. Я поднял ящичек, посадил туда ежа и с торжеством принес его домой.

Г. Скребицкий

БАРАШЕК

Наступила весна. Солнце растопило снег. По земле побежали веселые ручьи. На лесном озере появились промоины, лед стал рыхлым, ненадежным.

Однажды ранним утром, когда люди еще спали, к берегу вышел волк. На боках у него грязными комьями свисала шерсть. Зиму он еле пережил: в него стреляли охотники, чуть не убили, и он долго болел, отлеживаясь в глухом овраге, и поэтому очень отощал, ослаб и, что особенно плохо, стал худо слышать. И с каждым днем все больше голодал и слабел. Был бы сильным, поймал зайца и съел, но заяц легко убегал от него. Мог бы забраться в колхозную овчарню, раньше забирался даже днем и уносил барана или овцу, теперь же решиться не мог. Боялся собак. Боялся людей с ружьями. Плохи, плохи были у него дела, еле таскал ноги.